– Ах, милый Эрих… – едва юный рыцарь вошел, а точнее сказать, ворвался в залу, баронесса бросилась ему на шею и, одарив поцелуем, увлекла за собой в покои.
Его величество ведь просил отвлечь Эриха, так почему бы это не сделать? Так, чтобы приятно было и самой. Немножко поиграть в любовь, ведь Эрих фон Ландзее – такой милый мальчик!
– У меня что-то чешется под левой лопаткой, – Сашка вовсе не стала придумывать каких-то изысканных обольщений. Вполне хватило и обычных, деревенских. – Ты б посмотрел, а?
– Где?
– Ну, вот… Развяжи ленточки…
Честно сказать, стягивающие лиф платья шелковые шнурочки уже были давно ослаблены Сашкой, осталось только потянуть, и…
Эрих и потянул. И восхищенно замер, узрев пред собой оголившуюся спинку баронессы! Белую, с такой нежною шелковистою кожей и трогательными веснушками на плечах… Не удержавшись, юноша погладил плечико своей юной пассии, потом робко поцеловал ее в шею.
Александра фон дер Гольц резко обернулась, уже нагая до пояса – осталось сбросить лишь кринолин.
– О, госпожа моя…
Эрих не верил своему счастью.
– Иди сюда, мой рыцарь, – томно облизав губы, прошептала баронесса. – Иди…
Между тем внизу, во дворе замка, помощник фогта Франц заканчивал приемку оброка.
– Девять локтей полотна… Что так мало-то?
– Лен плоховато уродился, господин. А я еще бобровыми шкурками добавлю. Вот, вместо пяти – полдюжины!
– Ладно. Пусть будут шкурки.
Наконец остался уже один воз – кибитка. Хозяйка ее, молоденькая смазливая хуторянка, вдруг улыбнулась обворожительно и маняще и так стрельнула глазками, что у парня захолонуло сердце. Стройненькая брюнетка с голубыми глазами… такая, как в сладостных детских мечтах.
– Меня зовут Марго, молодой господин. Я с дальнего хутора.
– С какого именно?
– А вас как зовут?
– Франц. Так с какого же?
– Жарко сегодня, милый Франц… Ведь правда?
Жарко, вообще-то, не было. Наоборот, все небо с утра затянула какая-то белесая хмарь, а с реки явственно тянуло холодом.
Тем не менее ушлую хуторянку это, похоже, ничуточки не смущало. Распахнув черный бархатный жилет, она вытащила из-за пояса веер, томно обмахнулась… и, неловко уронив веер к ногам, наклонилась – так, что взгляд Франца невольно попал в разрез белой льняной сорочки. Весьма глубокий разрез, ничего по сути не скрывший.
Ах, какая у этой девчонки кожа! Золотисто-смуглявая и, верно, шелковистая наощупь… Франц даже покраснел. Видя такое дело, Марго еще подлила масла в огонь:
– Отец впервые отправил меня в замок одну. Я так волнуюсь, так волнуюсь… Послушайте, как бьется сердце!
Схватив потную ладонь юноши, Марго приложила ее к своей груди. Нащупав крепнущий сосок, Франц закусил губу.
– А хотите квасу? – томно, в самое ухо, прошептала девушка. – У меня есть… там, в повозке… Пошли.
Не дожидаясь ответа, гулящая схватила парня за руку, увлекая за собою в кибитку. Франц шел как будто во сне – шагал как тот теленок… или нетель.
– Вот сюда поднимайтесь, мой господин… Ага! Я сейчас опущу полог. Во-от…
– Зачем же полог-то… Ой…
Франц напряженно застыл, почувствовав у своего горла разящее острие кинжала!
– Поклон тебе, парень, от герра Иоганна Гетфильда. Аптекаря из Москвы, – с насмешкою произнес чей-то грубый голос.
– Так герр Иоганн жив? – искренне обрадовался мальчишка. – А я-то думал…
– Ну, вот мы с тобой и встретились, паренек.
Холодное лезвие уже готово было перерезать несчастному юноше горло, однако помешали снаружи:
– Эй, чья это повозка? А ну, живо убирайте ее со двора!
Луч света ворвался в кибитку – кто-то приподнял полог, заглянул… Человек короля Магнуса! Тот, кого называли Анри Труайя!
– Говорю, убирайтесь, живо! А-а-а, и ты здесь, Франц. Они что же, тебя до города подвезут?
– П-подвезут…
Убравшийся от горла кинжал уперся под лопаткой в спину.
