пока, дружище. Я еще с Машей поговорю.

Взяв перо и бумагу, Арцыбашев придвинул к себе чернильницу и постарался вспомнить все грязные избирательные технологии, так называемый «черный пиар». Начал с простейших – с использования административного ресурса и подкупа избирателей. Какой у правителя Ливонии мог быть административный ресурс, скажем, в той же Польше, где никто пока ему не подчинялся? Разве что подкупить всяких там воевод, ратманов и прочих. Опять же – все упиралось в деньги. И подкуп, и, гораздо менее, пропаганда – «Ливонская правда» и специально организованные слухи.

Сплетни Магнус придумал с помощью Маши. Сели рядком да принялись за дело – как обычно пишут в газетах, «с неприкрытым цинизмом».

– Юхан – да, могут пригласить, могут и поддержать, те же рижане, – начав с северного соседа – короля вражеской Швеции, юная королева азартно сверкнула глазами. – Тут и придумывать-то ничего не надобно, только напомнить! Католик Юхан, да и скуп, про то все ведают. Стокгольм и на город-то не похож, послов иностранных принимать стыдно. Пусть болтают, дескать, и в Речи Посполитой так же скуповато будет – ни те праздников, ни строительства дорог и всяких там зданий.

– У Юхана еще и дети есть, Сигизмунд тот же. Правда, молод еще…

– Скажем: тоже скупой! Еще пуще батюшки. Кто у нас еще из венценосных особ остался? – холодная улыбка неожиданно тронула красивое лицо Маши, в синих очах вспыхнула ненависть. – Иоанна Московского не трогаю – он, даже если и примет участие в выборах, все равно трона не получит. Не понимает, что такое выборы, думает, магнаты к нему придут, в ноги бросятся – пожалуй, дескать, на царствие, умоляем и слезно просим… Что ты смеешься-то? Иван именно так и думает, я ж московские порядки знаю.

– Еще Федор Иоаннович, – напомнил Магнус. – Говорят, с головой не дружит, все в колокола звонит.

– А вот и неправда! – королева неожиданно рассмеялась, теперь уже скорее по-доброму. – Федор – юноша добрый, начитанный, умный. Поэтому и к трону не рвется, считает, что кровь там и смрад. Ну, на Ивана-то, отца своего, наглядевшись… Сожрут его в Польше! И он это понимает прекрасно и на трон Речи Посполитой не пойдет.

– А если отец заставит, Иван Васильевич?

– Плохо ты Ивана Васильевича знаешь! – уверенно возразила Мария. – Он сам на польский престол не прочь и сына своего туда на дух не подпустит! Уж поверь, я-то натуру царскую ведаю.

– Если мы на престол Речи сядем, Иван большую войну начнет, – его величество задумчиво покачал головою.

– Так он и так воюет! – скривилась юная королева. – В Ливонии сколь уже топчется? Ригу, Ревель до сих пор не взял, Дерпт только и Пернов – и то во многом благодаря тебе! А новую войну зачнет – и того не будет. В Ливонии-то все, чай, за нами пойдут, не за Иваном. Да и войско сильное взять откуда? Ослабишь границы южные – татары тут же нападут, не успеешь и плюнуть.

Маша попила кваску из стоявшего на широком подоконнике кувшина и уселась рядом с мужем.

– Нет, большую войну Иван вряд ли начнет. А вот по мелочи вредить может! Тех же убийц подослать.

– Ладно, разберемся с Иваном. Кто еще? Максимилиан-кесарь стар уже. Сын его, Рудольф?

– Немцев поляки не жалуют! Трудновато им будет голоса набрать.

– А всякая местная мелочь? Радзивиллы, Ходкевичи, Костка?

– Ты еще из конюхов предложи королей выбирать! – презрительно рассмеялась ее величество. – Этих, ясно, магнаты тянут, чтоб через них управлять. Да все ж всем понятно! Ни один шляхтич за них не пойдет, или, как ты говоришь, не впишется… Кто еще остался?

– Стефан Баторий, трансильванский князь.

– Валах этот? Х-ха! – Маша совсем по-девчоночьи хлопнула себя ладонями по коленкам. – Говорят, он, кроме мадьярского да латыни, никаких других языков не ведает. Деревенщина, куда таким в короли? Нет, думаю, он нам не соперник.

– Как раз таки соперник, Машенька, – твердо заметил король. – И самый для нас опасный.

Магнус, точнее Леонид Арцыбашев, прекрасно знал, что говорит. В той, нормальной, истории именно Стефан Баторий будет избран королем Речи Посполитой. Деятельный, умный… ярый враг Ивана Грозного. И его ливонского вассала.

– Из-за Стефана турецкие уши торчат, – тихо продолжил Магнус. – На этом-то и сыграем. Слухи раздуем, сплетни: мол, кто за Стефана – тот турок выбирает. Со Стефаном обязательно турки придут, по всем городам сядут, храмы христианские разрушат… Мариацкий костел в Кракове живенько в мечеть превратят. А уж о налогах и говорить нечего!

– А ты у меня умный… всегда знала, – опустив голову на плечо супруга, Маша потерлась щекой.

Магнус обнял жену и улыбнулся:

– Я тут как раз и слоган придумал. Пусть по площадям покричат. Вот, послушай: «Кто выбирает свободу, тот выбирает Магнуса!», «Кто хочет турок, тот хочет султана Батория на польский трон!». Магнус – свобода! Стефан – турки. Что еще?

– Юхан – скряга! – засмеялась Машенька. – А сын его, Сигизмунд… Мелкий скупердяй – вот как! И эти все… конюхи, Костки и прочие – мелочь крысиная! Позор, а не короли. Мы же – древнего рода, нас на трон не стыдно! Все права имеем.

* * *

Посланник свободного прусского герцогства барон Аксель фон Зеевельде задержался в Оберпалене еще на пару недель:

Вы читаете Потом и кровью
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату