озабоченной парочки. Весьма пикантные разговоры, надо сказать.
«…осень… дождь… ваши чудесные очи… поцелуи… одни… Я знаю одно чудесное местечко… Здесь, неподалеку, на берегу лесного озера… там, говорят, изумительно красивые клены… хозяин – чудесный человек».
– Они встретятся завтра вечером в охотничьем домике старика Замерса, – получив монетку, шепотом доложил слуга.
– Том, что у Кленового озера?
– Да-да, там, моя госпожа.
– Ты когда заканчиваешь служить? – покусав губу, негромко поинтересовалась Элиза.
– Сегодня, верно, к утру закончим.
– Заглянешь утром на постоялый двор. Я напишу письмо – передашь. Получишь пфенниг.
– Сделаю все, госпожа.
– Какая здесь жесткая постель, – усевшись на ложе, Александра фон дер Гольц хмыкнула и вытянула ноги к огню, недавно разведенному в камине лично бароном. – Старик, видно, поскупился на перину.
– Зачем ему перина, он же старик! – обернулся барон. – А вот мы с вами – не такие уж и старые.
Сашка хмыкнула – да уж, не старые, еще б!
Ее все подмывало узнать, почему же этот приятный мужчина все ж таки выбрал ее, а не эту белобрысую пакостницу Элизу фон Бексенгаузен. Да, Элиза вроде как замужем, но муж ее стар, и все знают, что белобрысая не прочь наставить ему рога. Очень даже не прочь. Так почему Аксель фон Зеевельде отверг все притязания Элизы? Отверг, отверг, да еще грубо. Испугался старого барона фон Бексенгаузен? Очень может быть. Зачем посланнику портить отношения с одним из влиятельных ливонских вассалов?
Как-то странно вел себя барон… как-то слишком робко, что ли. Честно сказать, Александра ожидала иного! Хотя бы небольшой, но милой прелюдии – с красивыми словами, томными вздохами и осторожными – вначале – поцелуями. В конце концов, барон обещал подарить ожерелье! Жемчужное, чтоб подошло по цвету к глазам.
– Давайте с вами поиграем, милая Александра, – с самой обаятельною улыбкой вдруг предложил посланник. – Я вас привяжу к кровати вот этим лентами…
Нагнувшись к переметной суме, Аксель извлек оттуда целую кипу разноцветных шелковых ленточек.
– Знаете, так играли при дворе французского короля Карла. Я вас уверяю, замечательная и веселая игра! Для начала я завяжу вам глаза.
А вот это уже было кое-что! Сашка даже почувствовала некое возбуждение и облизала вдруг пересохшие губы – кажется, вот она, прелюдия, началась! Впрочем, сразу же соглашаться не следовало – игра есть игра. Да и правила приличия, черт побери!
– Ах, я даже не знаю…
– Нет-нет, вы только попробуйте! Ленточки такие невесомые, нежные… вам будет приятно.
– Но… зачем же – глаза?
– Чтоб был налет некой тайны. Это так волнующе! Вы увидите… Недаром даже сама королева Мария Медичи…
Уболтал. Обворожил бархатным голосом, обаял улыбкою. Да и, честно сказать, Сашке самой хотелось попробовать. Интересно! Никогда еще она ни с кем вот так вот… с завязанными глазами, с ленточками… Интере-есно.
Специально, чтоб не быть узнанной, баронесса явилась на встречу в костюме пажа. Узкие штаны с буфами, камзол, сорочка и длинный – с капюшоном – плащ, ныне повешенный у камина. У сего одеяния имелось еще и то преимущество, что оно быстро расстегивалось и снималось, что в данной ситуации представлялось Александре очень удобным. В отличие от модного испанского платья с накрахмаленным воротником и пышными – на кринолине – юбками, которые еще замучаешься снимать. Можно было, наверное, надеть и простую крестьянскую блузу с обычной юбкою – так, чтоб только юбку задрать – куда уж быстрее! Наверное, можно было… Однако Сашке, по понятным причинам, очень уж не хотелось вновь ощутить себя простолюдинкой, словно к кошмарном сне. Никогда, никогда, никогда не хотела она возвращение прошлого – ни в каком виде, даже в шутку! Вытравить бы из памяти. Навсегда! Правда, и король, и королева, и верные друзья знали, и с этим уж ничего нельзя было поделать. С другой стороны, знали, но не укоряли даже намеками, и всегда и во всем поддерживали!
Александра неожиданно улыбнулась: это так здорово – иметь настоящих друзей, тем более высокопоставленных, от которых всегда можно ждать защиты и покровительства.
– О, вот вы и согласны! – Аксель фон Зеевельде истолковал улыбку по-своему. – Давайте же, располагайтесь. Ох, постойте… я сниму с вас сапоги.
Сапог с Сашки еще никто не снимал, даже слуги фон дер Гольца, в замке. Она как-то привыкла раздеваться-одеваться сама, с небольшой помощью служанки.
– Ну, ежели вам не лень…
– О, пожалуйста, пожалуйста… Ложитесь!
Освобожденная от охотничьей обуви, девушка послушно легла, позволив завязать себе глаза черной повязкой. Лежала и чувствовала, как пальцы
