существуешь.
– Тебе кажется, что ты хорошо меня знаешь?
– Я знаю о тебе более чем достаточно. Ты очень помог мне – я, глядя на тебя, поняла, каких ошибок следует избегать, чтобы жизнь не пошла насмарку. В этом смысле ты был моим маяком. Я думала о тебе каждый раз, открывая канал.
Генриху сразу вспомнились слова генерала, произнесенные на месте убийства: «Вас тут не было, это ясно. Была словно бы мысль о вас». Ну да, при таком расходе энергии даже мысль обретает реальный отсвет.
И кстати, о побочных эффектах.
– Объясни про чертополох. Почему он прорастает там, где ты побывала? У профессора – просто джунгли. Или ты настолько свихнулась, что специально его выращивала?
Она поморщилась:
– Генрих, ну что за глупости? Ты и сам догадываешься, что в доме он материализовался случайно. И нужен был совсем не для этого.
– А для чего?
– Это символ, на который замкнут канал. Простой, но изящный ход, который, признаюсь, тешит мое тщеславие. Невзрачный цветок, способный сотворить чудо.
– Не понимаю.
– Поймешь и оценишь, увидев целиком всю картину. Потерпи, я ведь обещала, что осталось недолго.
В парке все так же звучали веселые голоса, кто-то смеялся. Бренчали струны, вызывая аплодисменты. Но в закуток, где лежал убитый, никто ни разу не заглянул. Люди словно сговорились обходить его стороной – или просто не замечали. «Фаворитка» позаботилась, не иначе.
– Скажи, Сельма, а ты действительно знакома с кронпринцем? В смысле с нынешним королем?
– С кронпринцем – да, с королем – еще нет.
– Любишь загадывать ребусы?
– Обожаю.
– Ты замышляешь что-то против королевской семьи?
– Ах, милый Генрих, – она подмигнула, – я на такие мелочи не размениваюсь.
– Боюсь даже спрашивать, что для тебя не мелочь.
– Пустить историю по новому руслу. Или, как выразились бы современные умники, заставить ее свернуть с колеи, ведущей в тупик.
Его разобрал нервный смех.
– Ты действительно ненормальная.
– Как и ты.
– Не равняй себя со мной. Ты – убийца. Мне отвратительны твои действия.
– Правда? – Ее голос зазвучал вкрадчиво. – Нет, Генрих, тебе даже запах нравится.
– Что? Какой запах?
– Тот самый. Помнишь – медвяный, легкий? Так ты его описывал. Хотя остальных от него тошнит.
От такого абсурдного довода Генрих несколько растерялся и не нашелся что возразить. Сельма с интересом наблюдала за ним. Потом сказала:
– Да, мы на одной стороне. Ты подсознательно это чувствуешь, но пока отказываешься принять. А это очень важно, поверь.
– Ты пришла сюда ради этого?
– Чем не причина? Хотела познакомиться лично. Удачно, что ты сегодня тоже решил проветриться.
– И я еще должен верить, что ты за мной не следишь?
– Нет, не слежу. – Она говорила терпеливо, будто с ребенком. – Вот за твоим генералом – присматриваю. А ты, повторяю в десятый раз, мой союзник. И если надо, то найти тебя – не проблема. Вот как сейчас.
– Откуда ты вообще меня знаешь?
– Пообщалась с одним из тех, кто двадцать лет назад устроил над тобой вивисекцию. Он рассказал много интересного.
– Да ну? Вот так взял и выболтал подробности о секретном проекте? Что-то меня терзают сомнения.
– Зависит от того, как расспрашивать. – Она пожала плечами. – Пришлось постараться, зато теперь я знаю твою историю. С тобой тогда поступили подло, решили все за тебя. Думаю, пора это исправить.
– Каким же образом? – усмехнулся он. – Снимешь клеймо?
– Нет, – сказала Сельма будничным голосом. – Ты сам его снимешь, если захочешь. Это должно быть
Она сняла перчатку, поднесла руку к его лицу и легонько прикоснулась ко лбу. Генрих хотел отшатнуться, но понял, что его опять обездвижили.
