сложившейся ситуации единственный выход — создать дополнительное посредующее звено между нашими индийскими кораблями и ночными тружениками британских морей. Каботаж в европейских водах не так уж дорог.
Директор кинул опасливые взгляды по сторонам; я подал слугам знак выйти, чтобы не смущать гостя.
— Говоря конфиденциально…
Я слегка кивнул, соглашаясь.
— Говоря конфиденциально, господин граф, могу сообщить о тайных негоциациях с сенатом Гамбурга. Определенного результата пока нет. Что перевесит: соблазн очевидной выгоды или боязнь репрессалий со стороны морских держав, неизвестно. Обсуждались и другие порты империи, в частности, Триест и Фиуме.
— И какие мнения относительно адриатических городов?
— Полторы тысячи испанских лиг от мест потребления. Пираты всех племен и народов: кроатские, албанезские, греческие и берберийские. Вам, без сомнения, известно, ч т о везут корабли на Восток.
— Деньги, от полумиллиона до миллиона флоринов на каждом судне.
— Легко можете представить, какая начнется охота. Берберийцы просто с ума сойдут. Зная англичан, нисколько не удивлюсь, если этим разбойникам подскажут, где и когда ловить добычу.
— Весьма вероятно. А пятьсот лиг без разбойников дирекцию не устроит? Вдоль берегов цивилизованных стран?
— Имеете в виду Санкт-Петербург?
— Или другой порт на Балтике. Ревель и Рогервик удобней. Если пожелаете, можно не лезть в балтийские узости: от Лондона до Архангельска тысяча лиг, до Колы восемьсот. Конечно, делиться с казной придется — однако размер и форма платы за флаг поддаются разумному обсуждению. Никоим образом не настаиваю и вас не тороплю. Гамбург подходит лучше, это очевидно. Попробуйте там сначала.
Малькамп ненадолго задумался.
— Да, с Гамбургом будем говорить. Но я просил бы Ваше Сиятельство разузнать без огласки, какие условия могут быть предоставлены в России.
Посильная помощь директору была оказана, нужные встречи устроены — однако плод еще не созрел. Обе стороны лишь прощупывали почву, опасаясь ступить в трясину. Малькамп не имел полномочий решать за всю дирекцию, тем паче — за всех акционеров. Осторожный Остерман не желал обострять отношения с морскими державами в преддверии Суассонского конгресса. На мой взгляд, само начало доверительных переговоров с наиболее успешной из всех индийских компаний уже было неплохим результатом для первого раза.
После новогодних торжеств встречи прервались. Искатель подходящго насеста для Жар-птицы отъехал в Европу, а двор, гвардия и весь чиновный корпус — в Москву. Казалось, сбывается слово: "Петербургу быть пусту". Исход евреев из Египта или походы Алариха, когда целый народ снимается с места и отправляется в путь, — вот что представлялось при виде бесчисленных караванов с припасами и мебелью, слугами и прислужниками, чадами и домочадцами.
Три недели до коронации — и не упомню, сколько времени после — обратились в бесконечную череду пиров, фейерверков, торжественных приемов, богослужений, назначений и наград. Я удачно пролез к малолетнему императору с подарком: набором ружей разного калибра и назначения, числом полдюжины. Три обыкновенных для дроби и три пулевых, с нарезными стволами, многозарядных. Механика — усовершенствованный репетир Кальтхоффа. Эта система изобретена лет семьдесят назад, но используется довольно редко и большей частью в оружии, предназначенном для королей. К ружьям прилагался мастер, тут же пожалованный свежеизобретенным чином унтер-егермейстера. У мастера в багаже на всякий случай имелся еще один такой же комплект винтовок, только в разобранном виде.
Двадцать пятого февраля, в день коронации, стал ясен новый политический баланс. Верховный Тайный Совет пополнили князем Михаилом Голицыным и двумя Долгоруковыми: Василием Лукичом и Алексеем Григорьевичем. Обе виднейшие фамилии имели теперь по два голоса. Апраксин, Головкин и Остерман остались на своих местах. Сия конструкция означала фактическое главенство хитрого немца, ибо прочие члены, как соперники, взаимно уравновешивали друг друга. Михаил Михайлович получил Военную коллегию (не обманул вице-канцлер!), зато и Василий Владимирович Долгоруков, для равновесия, возведен был в достоинство генерал-фельдмаршала и отозван из Персии ко двору. Многолетние просьбы Матюшкина об избавлении от тамошней службы тоже уважили. Командовать на юге остались Румянцев и Левашов.
Меня пожаловали чином генерал-аншефа. Согласно указу — за безупречное начальствие Низовым корпусом; но радость отравлена была соображением, что хрен бы я сей чин получил, когда б не умел находить союзников при дворе и делать правильные подарки сопливому государю. Переход из боевых генералов в паркетные так огорчил, что на празднестве по этому поводу ваш покорный слуга напился, как свинья (чего более десяти лет не случалось). Впрочем, пьянство не повредило репутации: напротив, исчезла некая прежде бывшая отчужденность. В высшем обществе окончательно стали принимать графа Читтанова за своего.
При Петре чин и должность были одно. Теперь производство не означало приставления к делам. Архитектор сей государственной системы тонко намекал, что любая дальнейшая прибавка моего влияния нарушит выверенный на точнейших весах эквилибриум аристократических партий. Только
