А еще было видно, как жутковатой пульсирующей кляксой, словно живое, расползается по ауре Стригаля черное пятно. По ауре Темного – черное. Потому и выглядела клякса так жутко. Дмитрий почувствовал и то, что несет в себе это пятно.
Скорбь. Настолько беспросветную, что Тьма кажется Светом. Скорбь, от которой не спрятаться даже в серых тенях Сумрака. От которой, кажется, спасет только заговоренная пуля с подвешенным беспощадным заклятием «отрицания неживого»: оно сотрет тебя из реальности сразу после того, как оборвет жизнь.
Но Дреер все же был слабым Иным. Штурмовики увидели и осознали все намного раньше него.
В отличие от мальчика, Стригаль и не думал уклоняться от мгновенно запущенного в его сторону «фриза».
Тот настиг руководителя операции захвата на полушаге, и парализованный Стригаль начал падать лицом вперед. Несколько пар заботливых и мускулистых инквизиторских рук подхватили тело, перевернули и аккуратно уложили на пол. Звук получился такой, будто на паркет опустили восковую куклу.
Дмитрий, все это время игравший роль свидетеля, вышел из-за конторки.
Злосчастную книгу, пока одни ловили скорбного суицидника, другие успели накрыть сразу несколькими защитными сферами. Защищали, понятное дело, не ее, а окружающих. Дреер снова увидел вывернутый наизнанку Щит мага и еще парочку хитрых «колпаков».
А еще он видел, что книга словно продолжала жить своей жизнью. Страницы перелистнулись раз, другой, остановились на развороте. Верхняя страница продолжила трепетать, словно книгу забыли на веранде деревянного дома или в саду, под порывами раннего осеннего ветра. Но в библиотеке не было никакого ветра. Дмитрий чувствовал, что страницу заставляет трепетать Сила. Та, что шла… из глубины книги.
Неужели больше никто не обращал на это внимания?
Инквизиторы колдовали над Стригалем. Кто-то оживленно, размахивая руками, говорил в пространство на английском с лающими интонациями – то ли через Сумрак, то ли пользуясь обыкновенной беспроводной гарнитурой. Дреер глянул на бывшего надзирателя мельком: понятно было, что здесь он сам ничем помочь больше не может.
Книга влекла Дмитрия, словно недочитанная в самом интересном месте. Больше того, приглядевшись, тот увидел на развороте пульсирующий зеленым символ.
Словесник поймал за рукав Клода.
– Ты видишь? – и указал рукой на книгу.
– Не трогай, – сказал Клод.
Даже не читая ауры, Дмитрий убедился, что ничего он не понял.
А сам Дреер не только видел. Он чувствовал слабое дуновение ветра – сухого и жаркого, а еще запах – еле уловимый запах дыма. Нет, это не горела и не тлела бумага. Так горят сухие ветки кустов на открытом пространстве. Ноющая боль пронзила тело, как струна пронзает грешника на фресках Иеронима Босха. Дмитрий вспомнил это чувство.
Он пережил такое всего один раз. Здесь, в Праге, десять лет назад, когда блуждал в «зеркалах Чапека». Книга знала это.
Символ пульсировал, как будто сигналил Дрееру: сюда, иди сюда.
Дмитрий подошел к книге. Только сейчас он понял, что не может разобрать шрифт – язык был неизвестный. И что самое любопытное, ничего не менялось, если посмотреть через Сумрак, который обычно срывал покровы с любого текста.
Через книгу циркулировала Сила. Но не та, что проходит через первый слой. Там не было холода. Книга не поглощала, а скорее извергала необъяснимый поток, для которого не выходило подобрать слова.
Дреер наклонился над страницами. Рука легко прошла сквозь инквизиторские сферы – никто не думал защитить книгу извне, угрозы ждали
– Не прикасайся!.. – услышал Дмитрий запоздалый возглас Клода.
А потом услышал свой, но звучал тот как будто со стороны:
– Я преследую нарушителя Договора.
Рука коснулась символа, и символ раскрылся, как распускается бутон.
В детстве Дмитрий нередко глотал книги, читая целыми днями. Сейчас впервые в жизни книга проглотила его.
Сначала была пустыня.
Только не Дмитрий шел по пустыне – это она шла через него, песчинки лезли в каждую клетку тела, а сухой ветер выдувал их.
Дреер повернулся спиной к солнцу и увидел свою тень, бессильно распластанную на песке. Тень не поднялась навстречу, а напротив, он сам провалился в нее, как в дыру-трафарет, вырезанную «по мерке».
Это был уже десятый провал? Или одиннадцатый? Он сбился со счета… Очередное «зеркало Чапека», очередная иллюзия, в которую Дмитрий верил как в реальность, когда проходил насквозь. Здесь тени не поднимались, как в нормальном мире (дожил – волшебная серая мгла Сумрака теперь казалась
