– Эй, Вилли! Может, еще не поздно перейти на сторону пеплоидов? – горячо зашептал Добрый Жук пилоту на ухо. – Я подумал, если искупаемся в мазуте, сойдем за их соплеменников!
Вилли мигом вырвало из его размышлений.
– Жук, я же просил не мешать! – вспыхнул он.
Этха тут же рявкнула:
– Эй, пленнички, потише там!
Вилли взглянул на Этху и заметил, что вид у пеплоида очень мрачный и утомленный, будто ее с каждой минутой покидают силы. И вдруг пилота осенило.
– Я знаю, что делать! – торжествующе прошептал Вилли. – Я понял!
– Придумал, как показать пилотам пуриканского флота истинное лицо Этхи? – уточнила Элейна.
– Нет, кое-что получше! Расскажу подробнее, когда выберемся отсюда.
– Легко сказать! – зашипел пуриканец. – Может, поведаешь сначала, что взбрело тебе в голову? А мы решим, стоит ли рисковать.
Пилот покачал головой:
– Это надолго. Этхе не понравится, что мы переговариваемся.
– Есть один способ выскользнуть, – прошептала Элейна. – Если бы только их было поменьше!
– Если бы да кабы, – проворчал пуриканец. – Будь их поменьше, мы бы давно сбежали!
– Глядите! – прервал спор Вилли. – Мне кажется, или Шиано куда-то собрался?
Действительно, Шиано Коху поднялся со своего места и что-то неслышно – а может, телепатически – передавал Йело Гану. Тот понимающе кивал.
– Похоже, ты прав! – обрадовалась дипломат. – Подождем, пока уйдут.
Коху, а за ним Йело Ган направились к выходу из рубки. Этха провожала их бесстрастным взглядом. Шиано Коху небрежно бросил:
– Мы скоро вернемся. Следи, чем занят Космофлот, и если Тенто Корус предпримет какие-либо действия, немедленно сообщи мне.
Этха холодно поклонилась.
Окинув мимолетным взглядом Вилли, Элейну, Доброго Жука и капюшончиков, Шиано Коху вышел. От этого взгляда у пилота по спине пробежали мурашки размером с карликового слонопуса. Судя по тому, как вздрогнул пуриканец, Элейна уставилась в пол и даже капюшончики замерли, словно статуи, Шиано Коху оказывал такое действие на большинство живых существ.
– Ну что теперь? – прошептал Вилли Элейне, стараясь не привлекать внимания Этхи, которая после ухода Шиано Коху и Йело Гана прошла к мониторам и уселась в кресло перед ними. – Как мы отсюда выберемся? У нее же глаза на затылке!
– Нас выручат они, – Элейна кивнула на капюшончиков, которые плотной группкой стояли рядом, вооруженные коконизаторами.
– Они, ее верные слуги? – усомнился пилот.
– Да ты что! – искренне изумилась дипломат. – Они же на нашей стороне, специально увязались с нами, чтобы помогать! Как ты не понял?
– Да? А выглядело так, будто они переметнулись на сильную сторону, – съязвил Вилли. – Точнее, на свою прежнюю сторону. Зачем помогать нам, когда любимая повелительница снова рядом?
– Они не хотят вредить Этхе, но нам симпатизируют больше. Они же не животные, у них есть чувства! Они благодарны за то, что мы спасли Этху там, в лаборатории, и их самих вывезли с Пурикана. Они хотят нам помогать, – сообщила Элейна и, бросая косые опасливые взгляды на Этху, чьи плечи виднелись за спинкой кресла, склонилась к ближайшему капюшончику. Они шептались так тихо, что Вилли ничего не мог разобрать.
– Сделают всё в лучшем виде, – удовлетворенно сообщила Элейна через полминуты.
– Что сделают? – удивился пилот. – Закоконизируют ее?
– Лучше, – загадочно пообещала Элейна.
Капюшончики стали тихонько копошиться, что-то обсуждая. Жук, потеряв интерес к происходящему, снова начал раскачиваться на месте и бурчать себе под нос мрачные предсказания. Психическое здоровье друга вызывало у Вилли беспокойство, но он решил отложить эти волнения на потом.
Наконец капюшончики утихли, а переговорщик, стоявший с краю, повернулся к Элейне и неожиданно подмигнул. Дипломат радостно сообщила:
– У них всё готово, можем уходить!
Пилот выпучил глаза:
– Уходить? В каком смысле?
Элейна поглядела на него сочувственно:
– Странствия в невесомости пагубно повлияли на твой интеллект, Вилли. Уходить – значит встать и двигаться к выходу. Вон туда. – Она указала глазами на проем, через который недавно покинули рубку Шиано Коху и Йело Ган.
Пилот молча уставился на спину Этхи в кресле перед мониторами, а потом на капюшончиков, которые с жизнерадостным любопытством наблюдали за
