Хаггарда.
По счастью, как ни торопила его Клара, он успел надеть шелковый цилиндр и взять трость, так что в дом возвращаться не пришлось. Джеймс повернул на восток и быстро зашагал по Пенсильвания-авеню, упрямо не оборачиваясь, когда толпа на Лафайет-сквер разражалась ахами и охами.
«Летающие Вернетти» живо напомнили Джеймсу, из-за чего он все эти годы предпочитал жить в Англии и Европе. Американцы желают хлеба и зрелищ. Трубочист рискует жизнью родного сына (если, конечно, мальчик и впрямь его сын, а не сирота, взятый из приюта и выученный показывать идиотские акробатические трюки на высоте шестьдесят футов), чтобы потрафить таким, как Камероны, Лоджи, Хэи и мрачный Генри Адамс. Джеймс не удивился бы, узнав, что президент Гровер Кливленд и его супруга глазеют с лужайки перед Белым домом так же самозабвенно, как сливки вашингтонского общества – с Лафайет-сквер.
Америка не хочет взрослеть. Она – вечный младенец, огромный, пухлый и розовый, а теперь еще и владеющий смертоносным оружием, с которым не знает, как обращаться.
Джеймс кликнул кеб и велел ехать в ближайшую пароходную компанию.
В довольно роскошной пароходной конторе Джеймс, велев извозчику подождать, купил билеты до Англии на новый быстроходный пароход «Шпрее» Северонемецких линий Ллойда, отплывающий из Нью-Йорка в следующий вторник, одиннадцатого апреля, в 19:30.
Он встретит день рождения в море.
Джеймс знал, конечно, что немецкий пароход не сравнится в скорости, скажем, с «Сити оф Нью-Йорк» (5 дней, 23 часа, 14 минут) или «Сити оф Пэрис» (5 дней, 23 часа, 50 минут), но знал и другое: «Шпрее» обеспечивает пассажирам весь возможный комфорт. К тому же американские и британские пароходные компании измеряли время перехода от маяка на Санди-Хук до мыса Рочес на входе в Квинстаунский залив, а Северонемецкие линии Ллойда и Линия Гамбург – Америка – от маяка на Санди-Хук до Нидлса под Саутгемптоном.
Спешить ему некуда, и хорошо, что пассажиры будут в основном немцы, – никто не будет втягивать его в разговоры (хотя, к слову сказать, Джеймс превосходно владел немецким).
С приятной мыслью, что через три дня отплывает в Англию, писатель вернулся в кеб и назвал извозчику следующий адрес.
На железнодорожной станции Джеймс приобрел билет первого класса до Нью-Йорка. Поезд уходил из Вашингтона в воскресенье (то есть завтра) вечером. Кроме того, писатель купил билеты Нью-Йорк – Бостон: туда на утро понедельника, обратно на вторник, с достаточным запасом времени до вечерней посадки на «Шпрее».
Затем он велел извозчику ехать в телеграфную контору, где телеграммами забронировал два номера: на воскресную ночь в хорошем нью-йоркском отеле, где останавливался в каждый приезд, на следующую – в знакомой бостонской гостинице. К тамошним друзьям Джеймс решил не заглядывать, а Уильям с женой были сейчас в Европе. Если проявить известную твердость духа, можно даже не проходить мимо старого кембриджского дома, где когда-то жила вся семья, включая тетю Кейт. Джеймс решил, что большой дом Уильяма по адресу: Ирвинг-стрит, 95, тоже видеть не хочет. Маршрут на кладбище он спланирует соответственно.
Подумав о старшем брате, Джеймс составил телеграмму, которую поручил отправить на два адреса, во Флоренции и в Люцерне. Уильям уже должен был перебраться из Италии в Швейцарию – он прислал Джеймсу свое расписание почти месяц назад. Однако Джеймс знал, что брат переезжает вместе с семьей, как в свое время их отец, без всякой оглядки на ранее намеченные сроки.
Телеграфистка, прочтя текст, удивленно глянула на Джеймса, но даже это не вызвало у него ничего, кроме улыбки.
НАХОЖУСЬ АМЕРИКЕ ЧЕЛОВЕКОМ КОТОРЫЙ ЛИБО ВООБРАЖАЕТ СЕБЯ СЫЩИКОМ ШЕРЛОКОМ ХОЛМСОМ ЛИБО ВПРЯМЬ СЫЩИК ШЕРЛОК ХОЛМС И ПОТОМУ СЧИТАЕТ СЕБЯ ВЫМЫШЛЕННЫМ ПЕРСОНАЖЕМ ТЧК ПРОШУ СОВЕТА ТЧК ТЕЛЕГРАФИРУЙ ОТВЕТ АДРЕС ДЖОНА ХЭЯ ВАШИНГТОНЕ ТЧК ГАРРИ
Джеймс надеялся, что телеграмма порядком озадачит брата, так уверенного в собственном превосходстве.
Наконец из странного каприза Джеймс спросил, может ли рассыльный «Вестерн Юнион» отнести записку в городе. Ему ответили, что это обойдется всего в пятнадцать центов, включая бумагу и конверт. Джеймс вывел на конверте адрес табачной лавки с визитной карточки Шерлока Холмса, взял лист бумаги, написал «Я уезжаю из Вашингтона завтра, в воскресенье» и задумался. Больше ничего уместного в голову не приходило. Да и незачем Холмсу знать больше. Джеймс поставил внизу свое имя (почему-то добавив «мл.», отброшенное больше десяти лет назад), дописал на конверте: «Мистеру Ш. Холмсу – лично в руки», заплатил телеграфной конторе за услуги рассыльного и дал самому пареньку десять центов на чай.
Покончив с делами, Джеймс сел в кеб и велел извозчику высадить его на Конститьюшн-авеню за несколько кварталов от Лафайет-сквер, чтобы по пути к Хэю по возможности миновать толпу, если та еще глазеет на опасные антраша «Летающих Вернетти». Тратить столько сил, рисковать смертью или увечьем ради того, чтобы почистить трубу-другую! Абсурд.
Джеймс приблизился к перекрестку и внезапно застыл как вкопанный. С минуту он стоял, сомневаясь в увиденном, затем сомнения исчезли.
По противоположной стороне поперечной улицы быстро шагал профессор Джеймс Мориарти: высокий белый лоб, прямые волосы над ушами, фрак, белые паучьи пальцы. Он шел на юго-запад. Джеймсу надо было на северо-восток.
«Это не мое дело, – яростно убеждал себя Джеймс. – Мориарти – всего лишь пожилой профессор математики и астрофизики. Ты уже знаешь из научного журнала в Библиотеке Конгресса, что он жив.
