Гостиница стояла на углу Джексон-стрит и Дирборн-стрит – этим познания Джеймса о топографии Чикаго пока и ограничивались.
– Он услышал, как портье велит коридорному отнести вам в номер свежий графин воды с лимоном, – добавил Джеймс. – Так я узнал, что вы здесь. Я удивился. Потом мне сказали, что вы болеете, и я решил вас навестить.
– Очень мило с вашей стороны, – сказал Клеменс и закашлялся. Кашель у него был влажный, булькающий, и Джеймс отодвинулся чуть ближе к окну. – Я намерен завтра уехать в Нью-Йорк, пусть даже и в гробу с куском лимбургского сыра на груди для правдоподобия. Возможно, я приглашу вас принять участие в моей похоронной процессии.
Клеменс опять закашлялся, допил лекарство из стакана и вновь наполнил его цветной жидкостью из бутыли объемом в кварту.
– Это сироп от кашля? – спросил Джеймс.
– В некотором смысле, – ответил Клеменс и отпил еще один большой глоток. – Это лауданум. Жидкий опиум. Дар богов. Мой второй врач запросто выписывает его бочонками. Ничто другое мне от кашля не помогает.
«Поразительно, – думал Джеймс. – Холмс каждый день впрыскивает себе новое героическое лекарство, а Клеменс – Марк Твен! – спешит превратить себя в опиомана».
– Успели вы сделать в Чикаго свои дела? – спросил Джеймс. – В Хартфорде вы говорили нам, что должны тут кое с кем повидаться.
Клеменс фыркнул:
– Я обошел всех, кто мог бы инвестировать в наборную машину Пейджа, но они такие мелочные скряги… Желают непременно увидеть работающий образец. Им втемяшилось получить свои деньги назад с процентами.
– А у Пейджа нет работающего образца?
– Раз в две недели он сообщает мне, что сделал прекрасную рабочую модель, – сказал Клеменс. – Я тут же срываюсь с места, но стоит мне приблизиться к нему на пятьдесят миль, либо машина перестает работать, либо Пейдж решает ее разобрать и как-то еще улучшить. Он в Чикаго, открывает вторую фабрику по производству своих машин, хотя и первая-то еще не выпустила ни одной.
– Вы с ним виделись в этот ваш приезд?
Клеменс допил лауданум и вновь наполнил стакан из бутыли.
– Он на редкость предупредителен. Навещал меня в гостинице по меньшей мере шесть раз, просиживал у моей постели по нескольку часов.
– И?.. – спросил Джеймс после того, как Клеменс несколько мгновений молча смотрел в пустоту.
– А вы помните, – Клеменс сверкнул глазами из-под кустистых белых бровей, – как я говорил, что Пейдж убедит рыбу вылезти из воды и пойти с ним?
– Да.
– Так вот, он убедил рыбу, которую вы видите перед собой, пойти с ним, забраться на дерево и кричать попугаем.
Джеймс не знал, что ответить, поэтому промолчал. Он старался дышать свежим воздухом из окна, а не едким дымом от дешевой сигары Клеменса.
– Я приехал требовать – не просить, не уговаривать, а требовать, – продолжал Клеменс, – чтобы Пейдж немедленно вернул мне последние тридцать тысяч долларов, которые я вложил в его проект. Они были срочно мне нужны. Я взял их из моего маленького издательства, чтобы вложить в наборную машину, и теперь обстоятельства вынуждали меня вложить их обратно в издательство. Так что я приехал потребовать назад тридцать тысяч долларов из тех ста девяноста тысяч, которые закачал в эту бездонную бочку.
– И он с вами расплатился? – спросил Генри Джеймс.
– Закончилось тем, что я выписал ему чек еще на пятьдесят тысяч, – проворчал Клеменс. – Чтобы он мог «внести последние маленькие улучшения», после чего автоматическая наборная машина перевернет издательский мир и я стану миллионером. – Клеменс яростно закашлялся, отхлебнул еще лауданума и продолжил: – Теперь я окончательно на мели. Ливи меня убьет.
– Надеюсь, все будет хорошо, – сказал Джеймс, который никогда не инвестировал ни во что, кроме собственного таланта.
– А что поделывает ваш друг Шерлок Холмс? – спросил Клеменс.
– Сегодня встречается с кем-то в Белом городе.
– А вы уже видели Выставку, Джеймс?
– Еще нет.
– Белый город – еще одно место, которого мне никогда не увидеть, – вздохнул Клеменс, затем, без всякой преамбулы, спросил: – А Холмс по-прежнему считает себя вымышленным персонажем, а не реальным человеком?
Джеймс, которого вопрос несколько выбил из колеи, ответил не сразу:
– Да, кажется.
– Возможно, он прав, – сказал Клеменс.
– Почему вы так говорите, сэр?
– Я читал рассказы в «Стрэнде» и повести. Шерлок Холмс произвел на меня впечатление совершенно нереалистичного персонажа. Его приключения
