— Легко! Езжайте за мной! — И стал погонять увальня Грома изо всех сил, стараясь не потерять из виду своих помощников.
Но в любом случае не заблудился бы. Массивное двухэтажное здание фасадом выходило на улицу, вправо и влево тянулись заборы с воротами, ведущими на конюшенный и каретный дворы.
Оруженосцы как раз въезжали в ворота, когда заметили своего господина во главе отряда русских витязей и громаду дилижанса за их спинами. Сообразив, что это означает, они в два голоса заорали в сторону дома:
— Хозяин! Принимай еще постояльцев! Много!
— Пусть готовят ужин еще на двадцать человек!
Принять такое количество постояльцев было делом весьма хлопотным, но прибыльным. Поэтому кроме хозяина встречать гостей высыпали во двор даже женщины и дети. Нисколько не боясь огромных, порой очень злобных битюгов, они бросились снимать с них седла, чистить, поить и задавать корм. Увидев раненых, тут же послали за целителем. В общем, суматоха поднялась впечатляющая. Ну и Василий вовремя вспомнил о себе любимом.
— Петри! — перехватил он парня, несущего в дом сразу два мешка. — А наши комнаты ты успел занять?
— Первым делом! — похвастался тот. — Как чувствовал, что наплыв постояльцев будет! И баню успел заказать, наша очередь первая!
И помчался дальше. Рыцарь еле успел за ним, иначе потерялся бы в лабиринте нескольких переходов и узких коридоров. На месте осмотрелся, мысленно похвалил за приятный простор в комнатах. Выглянул из окна на улицу, полюбовался предзакатным городком. Затем прошел в комнату оруженосцев, окна которой выходили во двор. Комфорт и чистота комнат приятно радовали, намного лучше, чем в крестьянской избе. А наличие бани вкупе со свежим, приятно пахнущим постельным бельем на кроватях подсказывало, что здесь такой гадости, как клопы или вши, не водится.
Тем временем в коридоре стало шумно. Похоже, именно в это крыло хозяин заселил большую часть русских, что в общем-то было на руку Райкалину: очень хотелось пообщаться с земляками из здешнего мира. Чтобы беспрепятственно за всем наблюдать и чтобы никто ему не мешал, он отошел в сторонку, оказавшись в самом неосвещенном месте.
Мимо него прошли две русские амазонки, облаченные в кольчуги, они занесли в угловую комнату какой-то скарб и снова ушли, но вскоре вернулись — сопровождая ту самую даму из дилижанса, в богатых одеждах и с вуалью на лице. И вдруг дама споткнулась и несуразно грохнулась на пол. Еще и больно ударилась о доски, ойкнув с досады, а потом и зашипев от неприятного ощущения. Шляпа слетела с ее головы, открывая изумительно красивое, совершенно юное лицо.
Амазонки не успели толком среагировать, а Райкалин уже выскочил из тени и стал бережно поднимать упавшую.
— Сударыня, вы не ушиблись?
Сочувственный тон вогнал девушку в краску. Она взяла шляпу, которую ей подала одна из дев, но не стала надевать, поняв, что прятаться уже бесполезно. Взглянула на мужчину вызывающе.
— Вы ведь тот рыцарь? Грин? — полуутвердительно спросила она. — Тогда должны уважать чужие обеты и хранить чужие тайны!
— Да я всегда… готов… — несколько растерялся Василий.
— Тогда поклянитесь, что никому не расскажете, что видели мое лицо! Иначе мой обет будет нарушен и мне только останется покончить собой.
— Да ради святой Макоши! Конечно, клянусь! Но…
Она нахмурилась, наверное, решила, что рыцарь собрался выдвинуть некое встречное условие. Быстро надела шляпу, опустила вуаль, но Василию показалось, что, даже спрятанный за сеточкой, ее взгляд прожигает. Пришлось срочно смягчить свою просьбу, добавив в нее толику невинной фантазии:
— Вы прибыли к нам из Великой Скифии. Там сейчас моя суженая, и я за нее сильно переживаю. А тут еще эти монголы, на вас напавшие! Поэтому очень хотелось бы послушать, как вы там живете, все ли у вас мирно…
Видно было, как девушка успокаивается, плечи ее чуть опустились, поза стала расслабленной. Да и амазонки рядом с ней чуть отступили в сторону. Когда она заговорила, ее тон был совсем иным, понимающим и очень сочувствующим:
— Но вы, сударь, прекрасно говорите на нашем наречии. Где вы научились?
— Так моя возлюбленная меня и обучила. — Очередная ложь слетела с языка легко, без усилий. Еще и печаль в голосе зазвучала воистину вселенская: — И мне еще долгих полгода томиться в разлуке с ней…
— О, не грустите так, — пробормотала девушка, чуть подавшись вперед в порыве сострадания. — Разлука только укрепляет чувства, делает их долговечнее.
— Вы так думаете?.. И вы мне расскажете о Руси?
— Конечно! Только мне нельзя открывать свое лицо, — спохватилась она. — Впрочем, вы его и так уже видели.
— И не надо открывать! — горячо заверил он, прекрасно зная по опыту, что можно любую красавицу заинтриговать, проигнорировав ее неземную красоту. — Вы мне только рассказывайте, ничего не скрывая, обо всех трудностях земли вашей, обо всех порядках и традициях, о том, как любят у вас и как живут в семейной усладе! — И якобы в сомнении добавил: — Если, конечно, вы знаете о том, что меня интересует… и разбираетесь в таком понятии, как любовь…
