И в тот же миг мир лопнул, выворачиваясь наружу теплым дымящимся живым нутром. Острый металлический предмет, блеснув отточенным лезвием, мелькнул и исчез в быстро расширяющейся щели. Море любви выплеснулось, смешиваясь по пути с рубиново-красными ручейками крови. Крик, наполненный вселенским ужасом, завибрировал в мембранах клеток моего тела. Свет, выдавливающий мысли, огненным хлыстом резко и беспощадно стеганул по беззащитным глазам, и я была вытеснена вовне.
Кто-то сильно сжал мою ногу пальцами и тряхнул.
— Сдохни, мерзкое отродье! — совсем рядом раздался тошнотворный каркающий стариковский голос.
И я, преследуемая гнусным хихиканьем, стремительно понеслась вниз сквозь слои ледяного воздуха и редкий туман облаков…
Атей смотрел на меня, задумчиво расширив глаза. Руки с такой силой сжимали посох, что кончики пальцев расплющились и побелели.
— Он убил мою мать, — я даже не сразу поняла, что эти слова произнес мой собственный рот, — этот мерзкий старик просто выпотрошил ее!
— Вас было двое, — глухо уронил волхв, — ты каким-то образом выжила, а ведь кинул он тебя с огромной высоты… Как ты смогла выжить? — И он в упор посмотрел на меня, похоже и правда ожидая ответа.
— Он убил мою мать! — Голова моя сейчас была в состоянии удержать только эту мысль. — Она меня никогда не бросала!
Я не хотела это повторять, но язык, не подчиняясь мне, раз за разом произносил одну и ту же фразу. Голос звенел уже с такой силой, что воздуху стало тесно в помещении, и он, приобретя при сжатии визуальную структуру, с хлопком устремился во все доступные отверстия, расширяя и разрывая их по пути. Огонь из очага полетел бешеным роем искр в разные стороны. А голосу этого казалось мало, и он, вибрируя сумасшедшей мощью, продолжал нести в этот мир весть о смерти моей матери. Атей, выставив вперед посох, кинулся ко мне, и тут же был отброшен к стене. Мои волосы, сбросив, наконец, оковы плетения и лент, золотыми молниями задрожали вокруг головы. Земля мелко завибрировала у меня под ногами, и я отчетливо поняла, что если сейчас не остановлюсь, то разорву это место и этот город в клочья!
Я с силой укусила себя за палец, разрывая кожу и мышцы зубами, и только тогда крик подчинился и с урчанием убрался внутрь моих связок. Воздух со свистом ворвался обратно, заполняя и обживая вновь только что покинутые места. Волосы тяжелой волной упали на плечи, разливаясь усмиренным потоком по груди и спине. Земля, вздрогнув в последних конвульсиях еще пару раз, тоже облегченно успокоилась. И наступила тишина! Она могла бы быть абсолютной, если бы небесные колокольчики не разбивали ее хрустальным звоном радости и надежды.
Я обвела взглядом комнату. Лавки и сундуки превратились в гору мусора, которая празднично поблескивала россыпью каменьев, а также золотой и серебряной утварью. В воздухе летала травяная взвесь, бывшая когда-то магическими сборами уважаемого волхва. Он сам, покряхтывая, поднимался, опираясь на чудом уцелевший посох. Хотя кого этим кряхтеньем он обманывал? Мои тактильные ощущения еще хранили память о каменной мощи его тела.
— По-моему, вы спросили, как я выжила? — запоздало переспросила я. — Так вот — понятия не имею! Вы, правда, можете попытаться еще раз погрузить меня в воспоминания, — я чихнула от растительной пыли, романтично кружащейся среди разгромленного пространства избушки, — ну конечно, если найдете чего в огонь сыпать!
— Великий Велес, — произнес волхв, растерянно оглядывая разгромленное жилье, — давненько я не встречал такой неконтролируемый выброс жизненной силы! Я даже, стыдно признаться, струхнул, когда твои волосы зашевелились вокруг головы. Как змеи, честное слово!
Я тряхнула упомянутыми волосами, и тяжелые пряди хлестнули по ягодицам.
— Какой-нибудь еще эксперимент провести не желаете? — Волхв отмахнулся от меня, как от чумной, подбирая и отряхивая драгоценные подносы. — То есть я могу идти? — уточнила я все-таки.
— Только далеко не уходи, — напутствовал меня вслед мудрейший.
Я дошла до «лифта», и вдруг внутри меня все взбунтовалось. В конце-то концов! Сколько ж можно меня дергать как марионетку за ниточки! «Далеко не уходи». Ага! Сегодня, может, моя судьба решится, а я буду, как покорная овца, сидеть на уроках. И я, решительно развернувшись, потопала в город. «Далеко» — понятие абсолютно не конкретное. Вот для меня, положим, путешествие до знакомого постоялого двора — это вовсе даже близко. И я, заплетая на ходу кое-как косу, все больше и больше ускоряла шаг.
Город, как всегда, поражал красками и ажурностью. И поэтому, не уставая вертеть головой по сторонам, я впитывала в себя деревянные красоты, все быстрее успокаиваясь. Видение в лачуге я насильно загнала в глубь памяти, чтобы оно не царапало мое саднящее сердце. На поверхности же оставила только мысль, что нас с матерью насильно оторвали друг от друга, и не исключено, что я была любимым и желанным ребенком.
Постоялый двор Избавы гудел вновь прибывшими постояльцами. Увидев меня, Нежана взмахнула рукавами.
— Стеша, — удивленно распахнула она ясные глаза навстречу мне, — да тебя не узнать!
— Ты же узнала, — улыбнулась я краешком губ, отвечая на ее поцелуй.
Нежана крепко ухватила меня за руку и потянула в глубь сада. Там, за пышными кустами жасмина, плотно облепленного благоуханными звездочками цветов, отыскалась укромная беседка. Со стороны ее мудрено было бы заметить, ведь она вся была густо оплетена неизвестным мне вьющимся растением с
