– Я, пожалуй, пройдусь, – ответил он.
Мисс Зайчик надула губки и отвернулась. Князь не стал сокрушаться по поводу того, что разочаровал симпатичную девушку, он лишь откозырял пассажирам и двинулся прочь, в один миг затерявшись в праздной толпе – в основном состоящей из туристов. Над толпою то здесь, то там возвышались аборигены, похожие на муравьев-солдат. Они словно охраняли тропы, по которым рабочие особи тащили добычу, взятую в сверкающих закромах магазинов. Но это была лишь иллюзия. Особи могли оказаться кем угодно, только не рабочими.
Гагарин недолюбливал города-муравейники, а Кахор, пожалуй, даже презирал. Он привык к простой честности космоса – здесь же все казалось искусственным, ненастоящим, фальшивым… Кахор на Марсе, Сент-Сан в Сумеречном поясе Меркурия, Венусбург на Венере, Нью-Йорк на Земле, гласситовые убежища Внешних миров – все они были одинаковы, словно слеплены из общего теста. Каждый был маленьким раем для тех, кто жаждал легкой наживы, где с легким сердцем выигрывались, проигрывались, прожигались миллионные состояния, где мужчины и женщины со всех уголков Солнечной системы могли тратить деньги и лихорадочную энергию впустую, ничего по-настоящему не желая и ни о чем не заботясь.
Нет, потомственный русский князь ни за что бы не стал останавливаться в Кахоре, ограничившись маленькой гостиницей и баром при космодроме, но теперь он не принадлежал самому себе. В первый раз с той памятной ночи в Ираклионе, когда затеялась эта дурацкая дуэль с напыщенным британским аристократом, Гагарин пожалел, что принял предложение участвовать в поисковой экспедиции. Нет, его вовсе не пугали возможные опасности, стычки с бандитами и кровожадными дикарями; как ни странно – отважного капитана пугала встреча с самим Кахором – с городом, которого он избегал на протяжении последних пятнадцати лет.
Капитан быстро одолел два квартала, полных кипучей ночной жизни, и вышел на берег Большого Канала. Гласситовый купол не достигал набережной – здесь вновь вступали в свои права призраки великого прошлого Марса. Мелкие волны плескали о потускневший от времени хрусталь облицовки, толстые обсидиановые плиты глушили шаги. Визгливые звуки человеческой музыки, которые лились из многочисленных баров и дансингов, вязли в задумчивой тишине марсианской ночи. Величественные в своей хрупкости Башни Истины отражались в воде, будто пара лунных дорожек. Не напрасно аборигены ту башню, что повыше, называют – Уллой, а ту, что пониже, – Лихтой.
Гагарин понимал, что пришел сюда не ради сентиментальной тяги к реликтам далекой эпохи. Вернее, сентиментальность его к реликтам никакого отношения не имела…
Как давно это было! В пору, когда капитан еще не был капитаном и лишь начинал карьеру межпланетника обычным вахтенным пилотом на знаменитом крейсере «Джигит». Но стоит ли отдаваться во власть воспоминаний? С одной стороны, было блаженство, с другой – хорошо, что никто не узнал о некоторых делишках, в которые поневоле влип молодой, совсем зеленый искатель амурных приключений.
Но тянет в прошлое, еще как тянет. Пусть он давал себе зарок и сделал все, чтобы не появляться больше в Кахоре. Как чувствовал, что едва попадет под купол, в душе всколыхнется былое и ничего нельзя будет поделать с собой. Ноги словно обрели самостоятельность и упорно влекли Гагарина в старый город.
Все изменилось, хотя во многом осталось прежним. Этакий парадокс. Но ведь какие были славные времена! Схватки с пиратами, поиски их тайной базы… База оказалась едва не под самым носом – на Амальтее, ближайшем к Юпитеру спутнике. В бою «Джигит» получил повреждения двигателей и стал неотвратимо падать на поверхность гигантской планеты. Им повезло – Быков был одним из опытнейших капитанов, и ему удалось притормозить падение. «Джигит» не превратился в огненный метеор, а завис в плотной атмосфере гиганта. Спустя сутки в условиях страшной перегрузки команде удалось отремонтировать двигатели. Межпланетные разбойники, угнездившиеся на маленькой каменистой Амальтее, могли ожидать чего угодно, но только не того, что случилось. Прямо из клубящейся атмосферы Юпитера вдруг вынырнул казавшийся безвозвратно исчезнувшим крейсер и с ходу устремился в атаку…
После этой славной победы, когда «Джигит» оказался в ремонтном доке на Марсе, Гагарин и оказался впервые в Кахоре.
Эх, Леонора!.. Норочка, как называл ее князь. В кого превратила ты юного пилота! Вспомнишь – и до сих пор стыдно. До чего может довести сумасшедшая любовь! Повезло, что ограничилось мелочами – еще немного, и ради Норочки потомственный князь Гагарин натворил бы такое, отчего на древний его род лег бы несмываемый позор. Выручила судьба в лице начальства. Родной крейсер, где князь уже стал старшим помощником, отправился в первую экспедицию к далекому Плутону. Полтора года в пространстве, опасности и лишения, заставили будущего капитана задуматься, во что его ввергла любовь…
Пятнадцать лет прошло. Говорят, время лечит, только почему так тянет отыскать былую возлюбленную?
В разреженной атмосфере Марса звезды выглядели более яркими, но и ночь казалась намного темнее – свет далеких миров почти не рассеивался. Глаз едва угадывал хаотично разбросанные бараки, приспособленные под жилье отсеки списанных кораблей, развалины, помнившие величие местной цивилизации… Заблудиться в здешних трущобах было легче, чем плюнуть. А вот плюнуть как раз трудно. Воздух сухой, значит, и во рту сухо…
Любителей ночной поживы, коих в таких районах всегда множество, князь не боялся. На самый крайний случай во внутреннем кармане куртки лежал револьвер Маузера. Но если и попадались среди прохожих разбойники, то явно чувствовали исходящую от капитана силу и предпочитали искать добычу полегче.
Где же все это было?.. Гагарин понимал, что поиски наверняка окажутся напрасными. Пятнадцать лет не шутка. Многих уже нет, другие перебрались в иные места. Мало ли что с кем могло случиться? И все-таки князь впервые за долгие годы ничего не мог поделать с собой.
