18
– Ты прости нас, боярин, печенегов отогнали, пора и нам честь знать. Хозяйство требует пригляду, рожь, ячмень засеяли, гречиху, овес, а вот просо, горох, коноплю еще только предстоит в землю класть. У многих в лесах скотина схована, бабы, конечно, приглядят, да вот когда хозяин на месте, оно и им спокойней. Так что, отпустил бы ты нас, боярин.
В светлице собралось добрых два десятка старейшин селений, люди из которых встали на защиту крепостных стен. Сейчас лихо миновало, и люди вспомнили о хозяйстве и своих семьях, покинутом жилье. Монзырев, восседавший в деревянном кресле, одетый в длинную полотняную рубаху, подпоясанную кожаным ремнем, с простым, без каких-либо украс мечом, вцепился руками в подлокотники. За спиной его стоял Вестимир с воеводой и ближниками. Окинув взглядом просителей, переминавшихся перед ним с вопрошающими лицами из-под окладистых бород, сказал:
– Да я-то не против, но сами же знаете, чтоб выйти из долины, необходимо освободить завалы на дорогах. Или вы пешие пойдете? Я ведь частью лошадей каждого из вас наделить хотел. Заслужили.
– Батюшка, да мы-то здеся всю жизнь живем, тайные тропы знаем. Сами пройдем и скотину, каку дашь, проведем, и не сумневайся, – радостно скалясь, тут же откликнулся Вторуша, смерд лет тридцати пяти от роду, косая сажень в плечах. Своей кувалдой и пудовыми кулаками во время защиты городища он проломил не одну вражью голову. За разум и смекалку родовичи выбрали его старостой Богдановки, селища, находившегося в семнадцати верстах от веси. – А завалы мы разберем с другой стороны от Гордеева городища. Вам навстречу пойдем.
– Эк, вы уж и крепость мою обозвать успели.
– А как же иначе, ты над нами стоишь. От тебя мы худого не видели, руду свою вместе пролили, землю, щурами завещанную, оборонили. Так нешто нам головное городище по-иному называть.
– Ну, коли так, сегодня до обеда у Боривоя на каждую семью по две лошади возьмете, да за каждого погибшего в бою – еще по две. Сами честно поделите. У Туробоя печенежской сбруи на каждого мужа получить не забудьте, да бронь. Идите, больше не держу вас. А ты, Вторуша, погодь, разговор к тебе есть.
Кланяясь Монзыреву в пояс, удовлетворенные беседой и весело гомоня, старосты направились к выходу из терема.
Покинув столец, Монзырев подошел к оставшемуся богдановскому старейшине.
– Вот что, Вторуша, дело у меня к тебе неотложное. Потребно мне десяток воев вниз по реке направить. Проведешь ли конных тропой заветной?
– А почто и не провесть, проведем. Тока, видишь ли, боярин, я тебе другого провожатого дам. Он проводит. А я, чай, не калика перехожий, все ж предводитель рода. С меня селище потом спросит, коль в накладе останемся. А твово Боривоя я хорошо знаю, твою выгоду блюсти начнет, я свою выгоду в чем-то, глядишь, потеряю. А провожатого дам.
Светлица наполнилась раскатистым смехом присутствующих. Характер Боривоя, иногда доходивший до скаредности, народ знал не понаслышке. Но на своем месте такой человек представлял для городища определенную ценность.
– Хорошо. Присылай своего хлопца, да поживее там.
– Уже бегу, боярин.
Когда за Вторушей захлопнулась дверь теремной влазни, Анатолий обернулся к своим ближникам. Все вопросительно глядели на него. Окинув каждого взглядом, остановился на Мстиславе.
– Вот что, сотник, возьмешь десяток воев и двигайся с провожатым по лесным тропам на запад, потом выйдешь к реке и скачи что есть духу на погост к отцу своему. Пусть дальше шлет гонцов к князьям Киевскому да Черниговскому. Доложишь там, что войско князя печенежского Кулпея мы у себя остановили и разбили полностью. О потерях расскажешь, своих и вражеских. Да о том, что полонили двух бояр Кулпеевых, от них дознались, что часть войска пошла на север другой дорогой, по моим прикидкам уже повернула к западу и грабит селения, продвигаясь вдоль реки Десны. На стольный град Чернигов не пойдет. У развилки реки, что один приток к Курску течет, а другой в земли смолян, поганые опять повернут, теперь уже на юго-запад. А войско того до пятидесяти сотен, и ведут его князья малые. Пусть наши ставят заслон, да полон и добро отбивают. Времени у тебя не много, иди, прощайся с женой да уезжай. Все ли понял?
– Все.
– Ну, так, боги славянские в помощь тебе, иди.
Окинув еще раз взглядом остальных, предложил:
– Присядем.
Расселись за широким столом у окон светлицы.
– Что скажете, други боевые?
– Что тут говорить, пора жизнь мирную налаживать, – первым высказался Вестимир. – Кочевников-то отбили.
– А не забыл ли уважаемый замполит, для чего мы вообще здесь живем у пограничной реки? – прищурил глаза Монзырев.
– Ну продолжай, Николаич. Вижу, есть, что сказать, – откинулся к стене волхв.
– Есть. Напомню, мы здесь утвердились не только для того, чтобы хлеб сеять да хозяйством заниматься. Мы пограничники государства русского. Или я
