– Вот! – протянул он бурдюк и, открыв котомку, выложил на тарелку лепешку, еще горячее мясо и сыр.
Монзырев сам извлек деревянную пробку из горловины бурдюка, налил в кружки пахучее ромейское вино, покромсал мясо и сыр ножом, подвинул тарелку со съестным чуру.
– Трапезу-то с нами разделишь? Или односторонне мне с тобой общаться прикажешь? – спросил, глядя вверх на вырубленные контуры деревянного лика божества.
Опешивший от такой наглости служитель культа хотел, уже было, открыть рот и высказать свое возмущение непочтительным поведением пришлого в святое для жителей селения место, когда с удивлением увидел, как дубовая колода Велеса исчезает за плотной туманной дымкой, пространство вокруг нее заметно спрессовалось в тугую пелену серого цвета. Взявшийся вдруг ниоткуда поток ветра, задев самым краем лица присутствующих, резким порывом обрушился на туман, сдув его в один миг, проявил на месте исчезнувшего в небытие истукана крепкого седобородого мужика в белой полотняной одежде, подпоясанного широким ремешком из бычьей кожи.
– Ве-е-елесе! – восторженно пролепетал старый волхв.
– Развлекаешься, смертный? – грозно спросил появившийся из тумана бородач. – Бога от дел отрываешь?
Услышав предъявленное не ему обвинение, волхв пал ниц перед стоящим в трех шагах богом.
– Тебе мольбы и требы воздаем, тебя почитаем превыше других. Прояви милость к детям твоим. Радуемся уже тому, что есть ты у нас, великий боже. Если обиды в чем есть, прости, исправим все. Принесем жертвы великие от всего корня северянского.
– Вот, смотри, как с богом разговаривать потребно! Сейчас разгневаюсь, лишу тебя покровительства своего. Как жить дальше будешь?
Монзырев неспешно встал на колени, припал ладонями к траве, ударил слегка лбом землю и заголосил, перекрывая стенания волхва:
– Прости, великий и могучий! Раба своего тупого, прости! От скудости ума произошло сие. Прости сирого и убогого. Знаю силу твою, боюсь тебя.
Мишка, глядя на то, как Монзырев унижает себя и возвеличивает стоящего перед ним, тоже брякнулся на колени, опустив голову, исподлобья наблюдал за Велесом.
– Не юродствуй, боярин. Хотя-а, – славянский бог, будто в раздумье почесал пятерней шею под окладом бороды и изрек, – уже лучше.
Вдруг Монзырев как ни в чем не бывало поднялся с колен, демонстративно отряхнул их ладонью, встал спокойно напротив бога.
– Ну, что, полегчало, Велес Корович?
– Николаич, я тебя точно когда-нибудь прибью.
– Ну, это твое дело. На то ты и существо высшего порядка.
– Рассуждаешь как последний безбожник.
– Был бы безбожником – не стоял бы перед тобой. Ну, что, за встречу, что ли? По маленькой.
– Да, не на сухую ж, раз позвал.
– Старику-то подняться разрешишь? Или пускай поклоны отбивает?
Уже другим, более возвышенным голосом Велес обратился к волхву:
– Встань, Святогор, вижу моленья твои каждодневные и требы, принесенные родовичами твоими.
Волхв замолчав, приподнял голову, в глазах читалось обожание и почтение.
– Поднимайся, поднимайся с колен, волхв. Потом поклоны отбивать будешь, – ухватив за локоть, Монзырев поставил его на ноги. Отдал Велесу в руки кружку с вином, сунув другую в дрожащие руки волхва. – Погуляй пока, Мишаня, – махнул головой юнцу.
– Угу! – быстро ретировался Мишка.
– Так, что. Быть добру! – сдвинули чаши с напитком. Выпили.
Велес, глянув на все еще находящегося в прострации Святогора, сдвинул брови.
– Ты иди, человече. Нам с боярином поговорить надобно.
Оставшись вдвоем, опрокинули еще по кружбану винца.
– Никак не пойму, куда поганые запропастились?
– Уж очень ты скор, как я погляжу, Николаич. Своих-то ворогов ты быстро упокоил. Считай, за два дня управился. А те, какие в глубь Руси шли, под Курском задержались. Не послушал их старший советов Кулпеевых, кусок пожирнее ухватить захотел. А теперь город не взял, ведет орду, как и планировалось, только с опозданием, считай, по параллельной дороге. Но на твое воинство тоже делов хватит. Друган твой лесной, Лешак местный, сейчас занят тем, что водит по лесным дорогам большой печенежский отряд. Совет я ему дал, выведет он кочевников вот к этому селищу. Так что, встречай гостей поутру.
– Сдюжим ли? Сколько в отряде воинства?
– А ты вон северян к себе в дружину прими, вместе с ними и бейте ворога.
– Так ведь нет никого. Деревня-то пуста.
– Здесь они, неподалеку. Если б Святогор посчитал вас татями какими, напали б лесовики на вас, сей же ночью.
