пошевелит.
– Так то как же?! – загорячился в ответ парень. – А зернышко каждое… Во! – не зная, с чем сравнить, тот, сжав кулак, продемонстрировал его пенсионеру, показывая размер зерна.
– Ты, Ждан, не горячись, – поспешил успокоить того преподаватель. – То все – позже. А сейчас им все забота одна: животы сберечь да по миру не пойти с семьями своими. Сам, что ли, забыл, – усмехнулся он, вспомнив древний инцидент, – поперву и ты, вон, чудил да в кашу отобранные зерна пускал. Не было, что ли, такого?
– Было, – юноша виновато улыбнулся. – Так не со зла же я. То почему все: не ведал!
– То-то. Ты, Ждан, напраслины не мысли, а пуще глаза за грядками следи. На тебя одного теперь и надежда вся, – видя, как разгораются глаза парня, мягко продолжал преподаватель. – Сам же видел, – кивнул он в удаляющиеся спины мужиков, – Фомы Неверующие. Покуда мордой не ткнешь, все попусту.
– Ну да, – поник Ждан. – Я ужо и так и эдак… А они стоят, а в глазах – тоска.
– Так и покажи им диковины! – подбодрил трудовик. – Картошки дай! Ржи дай, – в точности скопировав движение парня, потряс он кулаком, – чтобы после этого сами они к тебе за советом прибежали! Сами, а не приволок их кто! Сдюжишь?!
– А то! – польщенный таким доверием со стороны пришельца, ухмыльнулся парень.
– Смотри, Ждан, на тебя теперь и надежда вся!
– Ох, Никола, не подведу! А почему все? Да потому, что уверовал ты в меня.
– Ну так и с Богом, – поднялся на ноги Николай Сергеевич. – И помни: на тебя и надежда сейчас вся.
Глава 7
Довольный результатами сегодняшнего дня, Булыцкий направился домой. Умаялся, да и с женкой потетешкаться захотелось. Забыть про все, да просто, обнявшись, поваляться рядышком, хоть и не принято здесь так. С другой стороны, почему и нет, если хочется-то?! В конце-то концов преподаватель хоть и в возрасте, да все равно – мужик, как оказалось, о-го-го какой! К собственному-то удивлению! Вон, по прикидкам его, пара месяцев, и разродиться должна уже Аленка на радость седому муженьку.
Как на крыльях летел он домой, уже предвкушая, как обнимет Аленку; и так увлекся, что едва и не снес на фиг мыкавшегося на пороге его дома послушника какого-то с бороденкой жиденькой, взглядом рыскающим, да чертами лица по-волчьи острыми.
– Куда под ноги лезешь, черт?! – нутром чуя, что ничего хорошего встреча эта не сулит, оскалился пенсионер.
– Отец Фрол отправил, – подбоченясь, борзо отвечал парень. – Велел, чтобы ты к нему сию минуту явился.
– Велел? А кто он таков, чтобы повелевать? – набычился в ответ Булыцкий, впрочем, визитер не обратил на то никакого внимания и, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Он – диакон. Его к тебе приставили волею самого владыки. Митрополита Киприана доверенное лицо, – важно задрав нос, отвечал незваный гость.
– А на тебя посмотреть, так и ты сам себя митрополитом мыслишь, а? – не преминул съязвить трудовик.
– Может, и мыслю, – бросил в ответ тот. – А меня к тебе доверенный Киприана прислал. Да наказ велел передать, чтобы ты к отцу Фролу явился сей же час!
– Ох, и недобр ты, – глубоко вдыхая, чтобы не сорваться и не наорать на туповатого юнца, один в один на служек БКМ-овских похожего, прорычал преподаватель. – К дому чужому явился, имени назвать не соизволил, да тут же и горлом работать давай. Мож, душегуб какой, а? Вырядился в рясу, а сам и ждешь, как я к тебе спиной повернусь?
– Я отца Фрола наказ выполняю, потому как мне доверено сие, – так же невозмутимо отвечал служитель. – И тебе должно сей же час предстать пред взором отца.
– А не много чести-то? Киприана доверенное лицо, говоришь? Так владыка, когда надобно было, сам за труд не считал ко мне зайти.
– А Фрол тебе велел, – юнец затянул привычную уже пластинку, да так, что-таки выбесился Булыцкий и, схватив того за шиворот, с рыком скрутил так, что, казалось, кости затрещали.
– Прочь поди! – мощным пинком отправляя взвизгнувшего послушника долой от крыльца, выдохнул учитель. – И отцу Фролу своему передай, что Никола наказов чужих не выполняет! Тем паче дьяковских! Невелика сошка, хоть и самим владыкой ко мне приставленный! Княжью только да Киприана с Дионисием волю выполнять брошусь! А захочет ежели отец Фрол погутарить, милости прошу! Нет, так и с меня пусть не спрашивает! Не я к нему приставлен – он ко мне! – гаркнул пришелец в сторону беспомощно барахтавшегося в собственной рясе парня.
– Отец Фрол наказал! – только и успел пискнуть тот, прежде чем Николай Сергеевич яростно захлопнул дверь.
От благодушного настроения не осталось и следа. Эта короткая стычка с откровенно наглым и туповатым служкой разом лишила сил, превратив еще недавно скачущего бодрячком преподавателя в уставшего и вымотанного пожилого человека.
– Чего, муженек, невесел? – едва мужчина вошел в дом, приветствовала его супруга.
