– Ты предлагаешь мне жизнь, отец Ярви?
– Поскольку она в моих руках, я думаю, да. Лучшего применения ей, я, по крайней мере, не вижу.
– Угу.
И Мать Скейр заломила бровь:
– Какая замечательная приманка. И никакого крючка внутри, правда?
Ярви тоже наклонился к решетке, так что их лица разделяло не более фута:
– Мне нужны союзники.
– Против Верховного Короля? Каких союзников я могу тебе привести?
– В нашей команде есть ванстерец. Хороший парень. Гребет хорошо. И в щитовом строю хорошо ходит, правда, Бранд?
– Ну да. Гребет хорошо.
Бранд вспомнил, как Фрор пел Песнь Бейла на холме над Запретной.
– И со щитом хорош.
– Я увидел, как он дерется плечом к плечу с людьми Гетланда. И понял, что мы очень похожи, – сказал Ярви. – Мы молимся одним и тем же богам под одним и тем же небом. Мы поем такие же песни на том же языке. И мы одинаково страдаем под ярмом Верховного Короля, и ярмо это все тяжелее.
Мать Скейр оскалилась:
– А ты спишь и видишь, как бы вызволить Ванстерланд из страшного рабства, да?
– Почему бы и нет? Ведь вместе с Ванстерландом я могу освободить и Гетланд! Мне совсем не понравилось ходить в рабском ошейнике, который на меня надела капитан галеры. И мне совсем не нравится быть рабом выжившего из ума, пускающего слюни старикашки в Скегенхаусе.
– Союз между Гетландом и Ванстерландом? – Бранд мрачно покачал головой. – Мы ж воевали со времен, когда еще никакого Верховного Короля не было! С тех пор, как Гетланд стоит! Безумие какое-то.
Ярви повернулся и одарил красноречивым взглядом: мол, чего разболтался?
– Иногда так сразу и не поймешь, где заканчивается безумие и начинаются хитрость с коварством.
– А ведь парень прав.
Мать Скейр вцепилась руками в решетку и повисла на ней, как пьяный на старом друге:
– Нас разделяет вековая вражда, ненависть…
– Нас разделяют мелочные счеты и обычное невежество. Оставь гневные речи воинам, Мать Скейр, нас с тобой ждут другие дела. Праматерь Вексен – вот наш истинный враг. Это она сорвала тебя с места и отправила с рабским поручением. Ей плевать на Ванстерланд, на Гетланд – на всех нас. Ей нужна власть, абсолютная власть – вот и все.
Мать Скейр склонила голову к плечу и сощурила холодные голубые глаза:
– Тебе не победить. Она слишком сильна.
– Герцог Микедас тоже был слишком силен, и посмотри, что с ним сталось – ни власти, ни даже целой черепушки.
Она прищурилась еще сильнее.
– Король Атиль никогда на это не пойдет.
– Я сам разберусь с королем Атилем.
Но она не сдавалась:
– Гром-гиль-Горм никогда на это не пойдет.
– Ты недооцениваешь себя, мать Скейр. Я вот не сомневаюсь в твоих способностях к убеждению.
Глаза ее превратились в ярко-голубые щелки:
– Ну уж с тобой мне здесь не сравниться, отец Ярви.
И вдруг она распахнула глаза и сунула руку сквозь решетки – да так быстро, что Бранд отшатнулся и едва не выронил факел.
– Принимаю твое предложение.
Отец Ярви взял ее за руку, а она с неожиданной силой дернула его к себе:
– Но ты же понимаешь – я ничего не могу обещать.
– Меня теперь не очень интересуют обещания. Если хочешь привлечь кого-то на свою сторону, предложи ему желаемое, а не заставляй клясться.
И Ярви выдернул руку:
– На Священной скоро похолодает – осень. Я припасу теплой одежды.
Потом они вместе шагали через темноту, и отец Ярви положил Бранду руку на плечо:
– Ты молодец.
– Да я ж вообще ничего не сказал!
