занесенной рукой, едва не рассмеявшись – это ж надо, какой неуклюжий! – дернула его щит вниз и врезала по лицу – хлестко и сильно. Парень осел в грязь, глупо моргая. Из носа хлестала кровь.
– Ты – буря, – для нее одной тихо сказала Скифр. Вокруг дико орали. – Не жди, когда тебя ударят. Пусть они тебя боятся. Пусть растеряются!
На следующего поединщика она напрыгнула с диким воплем, прямо после того, как Дженнер отмахнул – бой начинается. Вышибла в толпу не ожидавших такого дружков, треснула по животу деревянным мечом и выдала звонкий и четкий удар по кумполу тренировочным топором – аж вмятина на шлеме осталась. Тот пьяно зашатался, ощупывая голову – шлем аж по самые глаза ему насадился, а команда «Южного ветра» помирала с хохоту.
– Люди, привыкшие сражаться в щитовом строю, обычно не готовы к боковым ударам – только вперед смотрят. Используй эту слабость.
Следующим вышел крепыш-коротышка, осторожный и внимательный. Она позволила ему загнать себя к самому краю площадки – он теснил ее щитом, а команда «Черного пса» сначала улюлюкала, потом орала от восторга. А потом она как напрыгнула на него, сделала вид, что сейчас ударит слева, а сама ударила справа, поверх щита, он тут же поднял щит, и тогда она подцепила его за щиколотку топором, опрокинула на спину и приставила кончик меча к горлу.
– Вот. Всегда бей оттуда, откуда не ждут. Нападай. Бей первой. И последней.
– Сукины дети, ни на что не годитесь! – взревел Гнутый. – Позор на мою голову!
И он подхватил выпавший из руки предыдущего бойца меч, взял щит с маленькой белой стрелкой и вступил в круг.
Он был коварен, быстр и умен, но она была быстрее, умнее и гораздо, гораздо коварнее – Скифр научила ее таким финтам, что Гнутому и не снились. Она плясала вокруг него, изматывая, осыпая ударами, и так закружила, что он не знал уже, откуда ждать нападения. А напоследок она забежала сзади и выдала ему такой удар плашмя мечом по заднице, что шлепок аж в Калейве слышно было…
– Это нечестно! – прорычал он.
Стоял он ровно, но руку на отсечение можно было дать – битая задница зверски чесалась, но он сдерживался. Похоже, Гнутый решил надуться, но поскольку он дулся все время, Колючка решила, что пусть его.
– Можно подумать, на поле боя честно дерутся, – парировала она.
– На поле боя дерутся сталью.
И он бросил наземь тренировочный меч.
– Будь у меня в руке настоящий клинок, все было б по-другому.
– А то, – покивала Колючка. – Ты сейчас расчесываешь синяки на заднице и носишься с уязвленной гордостью. А если б по-настоящему все было, я б тебе кишки из разрубленной жопы выпустила.
Мужики с «Южного ветра» заржали, как кони, Дженнер попытался успокоить своего кормчего и предложил накатить еще по одной, но тот зло отмахнулся:
– Дайте мне топор, и я тебе покажу, что к чему, сука драная!
Тут смех стих, как отрубило, а Колючка оскалилась и сплюнула под ноги:
– Неси свой топор, свинья пятнистая, я тебя разделаю!
– Нет, – вдруг сказала Скифр, придерживая Колючку рукой. – Придет время, и ты встретишься лицом к лицу со Смертью. Но не сейчас.
– Ага! – сплюнул Гнутый. – Трусы!
Колючка зарычала, но Скифр оттащила ее прочь. И, прищурившись, сказала:
– Слышь, кормчий! Пустозвон ты, вот ты кто!
Вперед выступил Одда:
– Пустозвон? Был бы пустой, был бы пустозвоном. А в нем говна по макушку!
Колючка с удивлением увидела, что в руке он сжимает поблескивающий в свете костра кинжал.
– Храбрей гребца я не видал, ни среди мужей, ни среди дев. Оскорби ее еще раз – убью, ибо так мне велит долг товарищества.
– Я с тобой встану, – проревел Доздувой, отбрасывая одеяло.
И выпрямился во весь свой немалый рост.
– И я.
И рядом с ней вырос Бранд, и в перевязанной его руке был тот самый красивый кинжал.
Тут руки потянулись к оружию с обеих сторон от костра – эля выпито было много, добавьте к этому уязвленную гордость, да и проиграли многие, когда бились об заклад… Одним словом, все могло обернуться кровавой дракой, а то и смертоубийством. Но тут меж насупленными мужиками прыгнул отец Ярви:
– Разве у нас не достаточно врагов? Зачем делать врагами друзей? Зачем напрасно лить кровь? Давайте разожмем кулак, пусть кулак превратится в ладонь! Почтим Отче Голубок! Вот, смотрите!
И он сунул руку в карман и бросил Гнутому что-то блестящее.
