Теперь он слышал топот копыт. Коневоды приближались, над степью разносились их странные, ни на что не похожие вопли. Вокруг тоже рычали и звенели оружием: все спешно готовились к бою и призывали помощь богов. Один всадник подскакал ближе – стало видно, что у него длинные, развевающиеся на ветру волосы – и выстрелил из лука. Бранд съежился, но это был пристрелочный выстрел – так, подразнить. Стрела упала в траву, не долетев до них и половины склона.
– Старый друг как-то сказал мне: чем больше у врага численный перевес, тем слаще победа, – заметил Ральф, пробуя мозолистыми пальцами тетиву.
Та сердито загудела.
Доздувой распеленал из промасленной ткани свой гигантский топор:
– Ага. А смерть ближе.
– Кто хочет встретить Смерть стариком, греющимся у очага? – Одда растянул губы в своей безумной улыбке, на зубах блеснула слюна.
– Не вижу в этом ничего плохого.
Фрор запустил руку в мешочек и вытащил ее всю перемазанную в синей краске. Потом приложил ладонь к лицу – остался здоровенный отпечаток.
– Но я готов.
А вот Бранд был не готов. Совсем. Он вцепился в щит, на котором Рин нарисовала дракона – когда это было-то, словно вообще в другой жизни… Вцепился, до боли в изодранных веревкой ладонях, в рукоять своего топора. А коневоды носились вокруг, то разделяясь, то съезжаясь вместе, они текли по степи подобно быстрому потоку – и неуклонно приближались. Над рогатым черепом развевалось белое знамя. Он уже мог разглядеть свирепые, перекошенные, злобные лица, вытаращенные глаза. Как же их много…
– Боги, – прошептал он.
И этого он хотел? А между прочим, в кузне у Гейден совершенно скучно, сухо и безопасно, на что он променял ее?!
– Скифр!
Отец Ярви говорил так, что стало понятно – дело неотложное.
Старуха сидела, скрестив ноги, у прогоревшего костра. И таращилась в уголья, словно пытаясь вычитать по ним рецепт спасенья.
– Нет, – резко бросила она через плечо.
– Стрелы! – заверещал кто-то, и Бранд увидел их – черные длинные прутики высоко в небе, невесомо летящие с ветром.
Одна упала рядом с ним, трепеща опереньем. Надо же, дунь ветер посильней – и эта штучка из дерева и металла вошла бы ему в грудь. И он бы умер здесь, под этим кровавым небом, и никогда б не увидел сестренку, порт и помойки Торлбю. Казалось бы, что ему до тех помоек, однако из нынешнего его далека даже дерьмо казалось привлекательным и родным до печенок…
– А ну в стенку, уроды ленивые! – заорал Ральф, и Бранд вскарабкался и встал между Оддой и Фрором.
Дерево и металл заскрипели, когда они подняли щиты: левый край под щит, правый – на щит соседа. Тысячу раз они это делали на тренировочной площадке – вот руки и ноги все запомнили и делали все сами по себе, раз уж голова словно глиной забита. Бойцы с копьями и луками встали сзади и хлопали по плечу, подбадривающе ворча. А те, у кого щита не было, стояли наготове: их дело – убивать тех, кто прорвется через стенку. И встать на место того, кого убьют. Потому что сегодня кого-нибудь обязательно убьют. Как пить дать.
– Даже позавтракать не дали, сукины дети! – зло заметил Одда.
– Ежели б я шел кого убивать, я б ему ни за что пожрать не дал! – рассудительно заметил Фрор.
Сердце Бранда билось так, что едва из груди не выпрыгивало, колени дрожали – хотелось припустить подальше отсюда, челюсти сжимались до хруста – хотелось стоять до конца и не опозориться. Он повел плечами – как все плотно-то стоят… Боги, как отлить хочется…
– Как ты получил этот шрам? – прошептал он.
– Тебе сейчас рассказать? – рыкнул Фрор.
– Мы с тобой плечом к плечу стоим, вот умру – как я узнаю, с кем стоял?
– Отлично! – ванстерец оскалил зубы в безумной улыбке, здоровый глаз казался белым посреди вымазанным синим лица. – Вот умрешь – тогда и расскажу.
Отец Ярви, пригибаясь, чтоб из-за стенки особо не вылезать, выкрикивал что-то на языке коневодов – надо же было умягчить дорогу Отче Миру. Но коневоды не отвечали, только шикали и бились о дерево стрелы. Кто-то закричал от боли – стрела попала в ногу.
– Этот день принадлежит Матери Войне, – пробормотал Ярви, вскидывая в руке изогнутый меч. – Покажи им, как надо стрелять, Ральф!
– Стрелы! – проорал кормчий, и Бранд отступил, наклонив щит – чтоб щель для лучника сделать.
Ральф встал у него за спиной, натянул до отказа свой черный лук. В этот раз тетива гудела яростью. Бранд почувствовал на щеке ветерок от выпущенной стрелы, а потом шагнул вперед и сомкнул щиты с Фрором.
Из степи донесся пронзительный вопль – стрела попала в цель. Команда расхохоталась и заулюлюкала, и все показывали языки, и коневоды видели их свирепые, перекошенные, злобные лица. Бранду, впрочем, совсем не хотелось смеяться и улюлюкать. Ему все сильнее хотелось отойти в сторонку и
