Колючка неуклюже затопталась посередине лестницы, попыталась сделать шаг назад, закачалась…
– Сумаэль сказала, что вы послали за…
– Как тебя зовут?
– Колючка Бату, сиятель…
– Пожалуйста, зови меня просто Виалиной. Что ж, значение имени Колючка лежит на поверхности. А Бату?
– Мой отец одержал знаменитую победу при Бату. В тот самый день, когда я родилась.
– Он был воин?
– Великий воин.
И Колючка попыталась нащупать мешочек, висевший на шее.
– Избранный Щит королевы Гетланда.
– А твоя мать?
– Моя мать… она очень жалеет, что я уродилась такой, как уродилась.
Сумаэль ведь сказала ей, что надо быть честной? Ну вот.
– А моя мать была полководцем. Она погибла в битве с алиуками.
– Славная смерть. Хорошая, – выпалила Колючка и тут же сообразила, что сморозила глупость. – Хотя… для вас, наверное, не очень это было… эээ… хорошо.
Мда. Что-то какую-то чушь она порет.
– Мне кажется, сиятельная госпожа…
И тут она вообще смешалась и замолчала, не зная что сказать. Никудышный из нее все-таки дипломат.
– Виалина. Называй меня Виалиной.
И императрица похлопала по скамейке рядом с собой.
– Присядь.
Колючка вошла в павильон, обошла стол, на котором стояло серебряное блюдо с кучей фруктов. Фруктов там лежало столько, что можно целую армию было накормить. И подошла к невысоким, ей по пояс, перилам.
– Боги, – только и смогла она выдохнуть.
Она как-то не придала значения, что они шли все время вверх по лестницам, а теперь до нее дошло – это же самая крыша дворца! А под ногами у нее отвесный обрыв. А внизу – еще сады. А это самая высокая точка, наверное. Перед ней под темнеющим небом лежал Первогород – безумный лабиринт перепутанных улочек, который затягивали синие сумерки. Мерцали огоньки – много огоньков, как звезд в небе. А вдалеке – черное зеркало проливов, а за ними – другие озерца огней. Другие города, деревни. Странные созвездия, слабо мерцающие в синей дали.
– И это все ваше, – прошептала Колючка.
– Все – и ничего.
Что-то ей почудилось знакомое в том, как Виалина сжала зубы и выставила вперед подбородок – ну точно, такое выражение лица она часто видела в материном зеркале. Видать, Императрица тоже навострилась делать хорошую мину при плохой игре…
– Это ж тяжело, наверное, всем этим править… – сказала она наконец.
Виалина немного поникла:
– Да. Непросто…
– Императрица, я в политике не очень-то соображаю.
И Колючка присела на краешек скамьи, искренне надеясь, что это не выглядит неуважительно. Вообще, она как-то не умела правильно и красиво сидеть. И вообще, она больше к веслу привыкла, вот за ним удобно сидеть!
– Я вообще не очень-то во всем этом понимаю. Вы бы лучше с отцом Ярви…
– Я не хочу говорить о политике.
Колючка насторожилась: ну и что теперь?
– Ну тогда…
– Ты женщина.
Виалина подалась вперед, сцепив руки на коленях и пристально глядя Колючке в лицо. Она сидела так близко. И выглядела такой беззащитной. Так близко Колючка ни с кем не сидела. И о таком не разговаривала. И уж тем более с императрицей.
– Ну, так мать мне твердит… – пробормотала она. – Тут у нас мнения расходятся.
– Ты дерешься с мужчинами.
– Да.
