Алая ресторанная томность никак не вязалась с тем разговором, в который вовлек Александру профессорский племянник.
– Вы же знаете, кто такой Гао-цзу? Легендарный основатель династии Хань, полководец, прославившийся как своим тактическим гением, так и невероятной удачливостью… – Глаза Кан Сяолуна сверкали, щеки пунцовели, руки плавно вздымались в воздух, подчеркивая изменения интонаций и полутонов.
Саша слушала, подперев ладонью подбородок, и размышляла о том, что Тьян Ню, как и всегда, была права, когда говорила, что к любому человеку можно подобрать свой ключик, если знать, из какого материала выкован замочек.
Молодой ученый, судя по всему, «открывался», едва лишь стоило упомянуть историю Древнего Китая. С уст его десятками слетали названия давно погибших городов, имена правителей, воинов и мудрецов. Он, интимно понижая голос, рассказывал девушке анекдоты тысячелетней давности, делился сплетнями, которые были в ходу у императорских наложниц века назад, и вообще казался хотя и немного ненормальным, но искренне увлеченным своим делом человеком.
Таким он почти нравился Саша, и она охотно задавала вопросы, стараясь заодно больше разузнать о бабушкином подарке. Тем более увлеченный собственным же рассказом профессорский племянник вроде бы не возражал.
– Гао-цзу? – морща в наигранном смущении брови и всем своим видом изображая не сильно разбирающуюся в истории богатую наследницу, переспрашивала девушка. – Кажется, он воевал с… с… Сян?
– Сян-ваном, – вспыхивая так, будто она предложила ему махнуть рукой на династию Хань вместе с династией Цинь и отправиться вдвоем в любовный отель, сверкал темным глазом красавец. – И с ним, и против него.
Далее натурально следовала лекция с подробностями просто невероятного характера. Александра подумала б, что собеседник ее разыгрывает, – ну откуда ему знать, была ли у мятежника Пэй-гуна борода или нет? Но что-то подсказывало ей: в этих вопросах с Кан Сяолуном лучше не спорить.
– Согласно легендам, – вещал между тем господин Кан, – и Сян-ван, и Гао-цзу неоднократно в своей жизни сталкивались с существами мифическими, потусторонними. Недаром хроникеры пишут об особом отношении императрицы Люй-хоу, первой владелицы ваших рыбок, к богине-змее Нюйве. С фигурами героев в мифах часто связаны хтонические силы, помогающие или, наоборот, препятствующие…
Саша кивнула, чувствуя себя школьницей на уроке истории, аккуратно поднесла к губам чашечку с ароматным зеленым чаем – и застыла. Ее осенила догадка – невероятная, фантастическая, безумная даже. Страшная. И, пожалуй, единственно верная, способная объяснить, почему бабушка оставила свой дневник и терракотовую фигурку именно ей.
Девушка почувствовала, как у нее затряслись руки. Несколько капель горячего чая упало на деревянную поверхность стола.
– Боги, – неверяще пробормотала она, – помогающие или препятствующие… Не может быть.
– Что такое, госпожа Сян Джи? – осведомился профессорский племянник, но девушка только в замешательстве помотала головой.
Может ли вообще в этом мире, подумала она, хватаясь за последние соломинки логики в водовороте настигшего ее хаоса, быть что-то невозможное, если Тьян Ню на самом деле перемещалась во времени? Если сны, что начали сниться ей самой после того, как она приняла бабушкин подарок, являются, кажется, совсем не снами… или не совсем снами?
«Неужели, – билась в Сашиной голове испуганной рыбкой мысль, – неужели я права?»
Неприятно звякнула чашечка, внезапно выскользнув из ставших непослушными пальцев. Приглушенно засвистели в своих клетках певчие птицы. Все звуки вдруг показались девушке слишком громкими, цвета – слишком яркими. Она боялась. Никогда прежде ей не было так страшно.
Кан Сяолун склонил голову и легонько прикоснулся пальцами к ее плечу.
– Госпожа Сян? – спросил мужчина с вежливой, чуть встревоженной заботой, но девушка не услышала.
Голос его поплыл, растворился в благовонном воздухе ресторана размытыми розово-красными пятнами. Александра, чувствуя, как сжимается ее горло, глянула на него.
– Мне нужно… я вспомнила, что мне срочно нужно попасть домой, господин Кан, – выдавила она из себя.
Дневник. В нем есть ответы. Оставленная Тьян Ню летопись сможет подтвердить ее подозрения или опровергнуть их. «Предки, – подумала девушка, – пусть бабушкины записи их опровергнут! Если я и в самом деле… Если моя семья…»
Кан Сяолун положил ладонь на ее руку, улыбнулся успокаивающе.
– Что случилось? – зазмеился, затанцевал его мягкий, вкрадчивый голос. – Я чем-то вас расстроил?
– Простите, – захлебываясь собственными мыслями, она отодвинула стул и поднялась. – Приношу свои искренние извинения за такую грубость. Но мне и правда нужно вернуться домой. Это очень срочно.
На мгновение глаза его резко сузились, потемнели, а потом вновь, словно колодезная вода, в которую бросили камень, заблестели невозмутимой зеркальной пустотой.
– Конечно, – коротко отозвался ученый. – Если вы так желаете, госпожа Сян. Не буду допытываться, в чем причина вашего внезапного порыва. Но позвольте проводить вас – я вижу, что вы чем-то взволнованы.
