Но совершить свой первый акт мародерства (или экспроприации) на китайской земле Людмиле не удалось. Потому что мертвец вдруг дернулся, застонал и заскреб пальцами так, словно пытался то ли ползти, то ли девушку за сапог ухватить. Люся подавилась криком и почти отпрыгнула, но не тут-то было. В спину ее подтолкнула конская морда.
– Хорошо! – сердито отмахнулась она от жеребца. – Раз живой, значит, помогу. Куда от вас, гадов, деваться-то…
Подвернув рукава, она наклонилась, поднатужилась и, глубоко увязая в мокром песке, потащила человека из воды на берег.
На самом деле Лю очнулся в тот самый момент, когда кто-то неумелый, но очень старательный обхватил его под мышки и потянул из воды. Это усердие стоило ему целой пряди волос, за что-то зацепившейся и вырванной с корнем. От такого даже покойник очнется. Лежишь себе, помираешь потихоньку, а тут тебе волосы клочьями выдирают!
– Ах ты ж черт! – выругался кто-то прямо над ухом, и Лю тут же передумал открывать глаза.
Сил не осталось совсем, а голос – голос был женский, но какой-то странный. Что насторожило мятежника, он и сам не понимал. Вроде бы и язык родной, и слова кажутся знакомыми, а что-то не то, словно та, что тащила и ругалась, не принадлежала к роду людскому. Не разговаривают так женщины Поднебесной, не такие у них голоса. Этот, сильный и резкий, но глубокий, звучал так, что каждая жилка в окоченевшем теле Лю Дзы затрепетала и отозвалась, как струны цитры.
– Тяжеленный-то какой! – проворчала неведомая женщина. – Ну и улов мне достался! Ну и здоров же ты, древний китаец, прям как твой конь! Уф! Та- а-ак… И что же мне с тобой теперь-то делать?
«Мне тоже интересно», – подумал Лю, продолжая прикидываться полумертвым. Женщина, похоже, была одна, а раз так – опасности нет. Да и шевелиться лишний раз было тяжко. Ну и в самом деле – что она станет делать? Вытащить взрослого мужчину на берег не каждой деве под силу, если только она и впрямь дева, а не дракон в женском обличье.
Нет, не дракон! Не дракон – чудесный феникс, сотканный из огня, понял он, когда легкие ладони легли ему на грудь и, казалось, опалили, прожгли насквозь даже через мокрую одежду. Сердце пропустило удар, а потом встрепенулось и пойманной птицей забилось о ребра. Ничего себе! Бывало ли прежде, чтобы на вполне невинное прикосновение полуживое тело отзывалось так?
«Кто ты, дева, – человек или огненный дух?» – хотел спросить он и уже почти решился открыть глаза и разрушить чары, но тут женские руки решительно, одним рывком, распахнули его одежду, а бока коснулась округлая мягкость нежного бедра. Лю только неимоверным усилием воли сдержал изумленный возглас, и дыхание его перехватило, когда спасительница запросто перекинула через него ногу и оседлала, словно жеребца. И тут же понял, что вполне жив. Во всяком случае, в некоторых местах – так точно.
Волосы, легкие и мягкие, защекотали ему щеку. Дева склонилась низко-низко, прислушиваясь к его дыханию, а дышать-то он как раз и забыл.
– Дышит? Или не дышит? Что-то не пойму… – пробормотала она. – Эх, как же ж их откачивать, утопленников, ведь показывала Танюха… О! А это еще что?!
Она вскрикнула с таким гневным изумлением, что Лю вздрогнул и поневоле открыл глаза. И встретился взглядом с нечеловеческим взором светлых глаз, в которых прямо-таки молнии сверкали.
Ноги, только что нежным пленом захватившие его бока, окаменели и стиснули, словно челюсти тигра, одна мягкая белая рука вцепилась ему в горло, а в другой блеснул кинжал.
– Ну-ка, собака китайская, колись! – гневно раздувая ноздри, приказала небесная лисица – а это могла быть только она, свирепая и светловолосая. – Откуда у тебя медальон моей сестры?!
Полудохлый мужик, на голой груди которого блестел знакомый серебряный медальон, молча смотрел на нее, словно не замечая клинка у горла. Не смотрел даже – таращился во все глаза, улыбаясь, как слабоумный, с каким-то идиотским восторгом в глазах. «Может, башкой приложился? – зло подумала Люся. – Сейчас еще добавлю!»
– Эй! – Она стукнула его коленкой, словно пришпорить хотела. – Отвечай! Что ты сделал с моей сестрой, сволочь?
– Какая ты… – пробормотал мужчина, по-прежнему не сводя с нее блестящих глаз.
Девушка забеспокоилась.
– Какая – такая?
– Небесная лиса Лю Си, – шепнул он. – Это же ты и есть.
– Что?.. – ошеломленная, она на миг утратила бдительность, и «утопленник» тут же этим воспользовался.
Оказалось, что для воина, даже раненого, вывернуться из ее захвата – проще простого. Люся и пискнуть не успела, как все изменилось, и девушка обнаружила, что уже не она нависает над древним гадом, а он, гад, навалился сверху, щурится и скалится – издевается, сволота! – а отброшенный кинжал звякнул где-то в стороне. И поза, в которой она лежит, к слову, не то что двусмысленная – вполне даже определенная. Может, не надо было на него так залезать?
