и Сына, и Духа Святаго! Аминь!
Проорав это заклинание, хулидзын топнула ногой, уперла руки в бедра и сердито уставилась на тропу. Чародейский туман замер, колыхнулся, а потом попятился, прячась среди нежно-зеленых стволов.
Пэй-гун от любопытства даже дышать забыл. Ого! Неужели и впрямь чары небесной лисицы пересилят недобрую волю тех существ, что закрыли им путь?
Ну, туман, по крайней мере, от ее заклятий рассеялся и пока снова из зарослей на тропу не выползал. Духи – тоже.
– Пойдем-ка дальше пешком, – уже нормальным тоном предложила лисица. – И я, пожалуй, пойду впереди. Не знаю, как тебя, а меня эти ваши бесы пусть только попробуют с пути сбить!
Лю недоверчиво выгнул бровь, но спорить не стал. Вдруг хулидзын разозлится уже на него и решит на нем испытать силу своих заклинаний?
Воистину, разгневанная кошка может быть страшнее тигра! Но если бы Лю Дзы знал, какие именно вести ждут его в чародейской деревне, сам бы озверел, любому чудищу на зависть. Он уже понял, что путь закрыт неспроста, и тревога грызла его, как крыса, будто его уже поймали, распластали на скамье в пыточной и поставили на голый живот клетку с голодным грызуном. Что могло случиться с Тьян Ню за это недолгое время в самом мирном и спокойном месте под Небом? Сорвалась со скалы? Улетела? Заболела? Или небесную деву призвали обратно на Небеса, чем Яшмовый Владыка не шутит? Но какая-то беда точно стряслась в селении, иначе почтенный Ли Линь Фу не пытался бы перекрыть дорогу Лю Дзы.
Тропа пряталась именно от него. Это стало ясно, когда они дошли до речушки, которая, словно граница, отсекала мир земной от поднебесного края без войн и печалей. Встал как вкопанный и тоскливо заржал Верный, а туман, разом поднявшись от воды, соткался в клубящуюся непроницаемую стену. Дальше пути нет… но почему хулидзын шагнула вперед как ни в чем не бывало? И тотчас скрылась за сплошной белой пеленой.
– Что же ты? – позвала она из колдовского марева, и голос, искаженный чарами, звучал так, словно Люси прошагала вперед уже половину ли. – Эй! Почему отстал?
– Я не могу! – крикнул Лю в белую живую преграду, одновременно и холодея от страха потерять девушку, и закипая от ярости. – Не вижу дороги! Где ты?
– Здесь. – Темная фигурка хулидзын вынырнула из сырой пелены. – И трех шагов не прошла. Вот я, видишь?
– Тебя – вижу, – отрывисто бросил Лю Дзы. – Дорогу – нет.
Вот же подлые чары! Он напрочь забыл тот свой восторг, который испытал, впервые увидев силу даосов в действии. Тогда магическая преграда восхищала. Сейчас вызывала не ярость даже, а бешенство.
– Это он от меня закрылся, – прорычал Лю. – Хитрый старый барсук!
– Кто? – спросила девушка, но сама же ответила: – А! Поняла! Этот дед, у которого ты Таню… э… Тьян Ню оставил. Интересные дела! Ну-ка…
Теплые пальцы Люси крепко обхватили ладонь мужчины, а другой рукой она взялась за повод Верного.
– И так тоже не видишь?
– Нет, – немного успокоившись, сказал он. – И так не вижу.
– Тогда я буду глядеть в оба! – заявила хулидзын. – То есть за двоих. За троих, считая Верного. Просто держи меня за руку и ступай след в след. Тут камни скользкие.
– Людишки тут скользкие, не камни, – проворчал мятежник Лю. Идти вслепую ему не нравилось совершенно, зато соединить ладони и накрепко переплести пальцы с небесной лисой – очень даже. Ради этого можно было и в тумане поблуждать.
Вот так они и прошли сквозь стену облачного колдовства, и, даже когда впереди показалась деревня и словно парящий над нею храм, не разжали рук. Будто забыли на время, как это – быть порознь.
Злость генерал Сян привык не запивать вином, а заедать чем-то простым и сытным, вроде лапши и вареных утиных яиц, которые походный кашевар подал по первому же требованию. Ароматный парок над большой миской действовал на генерала умиротворяюще. И чем проще была еда, тем быстрее яркие краски гнева выцветали в полутона милости. Об этом знали все люди в его войске и, что греха таить, частенько пользовались этим знанием. Впрочем, для Юна его особенность тоже тайной не была. Потому сейчас он ел жадно, торопясь наполнить желудок, пока бешенство не подвигло на поступки, о которых потом придется горько пожалеть. Лекарь Янь объяснял это временным оттоком желчи от мозгов и приливом оной к желудку. Так или иначе, но лапша, пшенная каша и яйца, спасшие уже не одну жизнь, уберегли дядюшку Сяна Ляна от безвременной смерти и в этот раз.
Когда он ворвался в шатер генерала, тот уже ополовинил вторую миску и крови почти не жаждал.
– Ты ходил к деве Тьян Ню? Ходил! Я знаю! Что ты с ней сделал, олух?! – вскричал дядя, обвиняюще тыча пальцем в сторону Юна. – Не мог несколько дней потерпеть?
Чуский князь в ответ угрюмо хмыкнул. На этот раз вины за ним никакой не водилось, потому и возражать смысла не имело. Однако дядюшка истолковал молчание по-своему.
– Ты выгнал слуг и остался с девой наедине. Я отлично знаю, что ты там делал. Ах ты негодник! Тебе хоть спину ломай, мимо женщины спокойно пройти
