– Клянусь, я лишь хотела забрать этот кинжал, прежде чем вы сможете осуществить свой план!
– Неужто он настолько не верит в то, что я верну его, согласно уговору?
– Я ничего не знаю ни про какой уговор. Знаю только, что вы хотите убить моего суженого.
Герцог наморщил лоб в неподдельном недоумении.
– Представления не имею, кто ты такая и кто имеет несчастье быть твоим суженым. Мой план состоит лишь в том, чтобы отослать этот кинжал обратно в Шотландию, – взглянув на свои одеяния, он пощупал пятна запекшейся крови, но его пальцы прошли сквозь ткань и плоть, будто сквозь туман. – Обгадь тебя господь, теперь я мертв и не могу найти упокоения! Не будь я призрачен, малютка, шею бы тебе свернул!
– Что ж, вы в полном праве преследовать меня.
– Я не нуждаюсь в твоем разрешении, несносная гнойная язва, и даже не думай, что я на этом остановлюсь. Радуйся последним минутам свободы, ибо в самом скором времени я положу ей конец, – герцог повернулся, точно намереваясь куда-то пойти, однако ж не сдвинулся с места. Он просто стоял и смотрел на свою усадьбу, как будто приказывая ей оторваться от земли и самой подойти к нему, затем негромко выругался и покачал головой. – Кинжал… ну конечно же. Что ж, дело плохо. Я не в силах даже вернуться к своему телу и уличить тебя, несмотря на все меры, принятые мною против покушений. Проклятый кинжал… Скажи, кто же послал тебя, если не король Шотландский?
Изумление, охватившее Лючию при виде бранящего ее призрака, мало-помалу прошло, сменившись другим чувством – тревогой.
– Та, что наделена даром Видеть.
– Ведьма? И я убит ее фамильяром? Вот это унижение!
– Никакой я не фамильяр! А она – вовсе не ведьма! Как вы только посмели назвать ее так! Я – Лючия де Медичи, обрученная с Франческо де Медичи, которого вы вознамерились убить этим кинжалом!
Герцог взглянул на нее, будто на помешанную.
– Медичи? И что ж? Я должен быть польщен тем, что убит не простым сервом, а дочерью благородного семейства? А о твоем Франческо мне известно лишь одно: он – не более, чем закорючка на родословном древе, к которой я никогда не питал ни малейшего интереса. С чего бы мне желать ему вреда?
– Я… Мне было сказано, что вы хотите продолжения войны. А наш брак должен был завершить ее… – на глаза вновь навернулись жгучие слезы. – А теперь никакому браку не бывать. Он видел, что я натворила.
– А, это тот, что стоял в дверях… Мне в этот момент было не до него. О, прекрати же рев, жалкое создание! О ком ты плачешь? Уж никак не обо мне! Я убит твоей рукой, и ты же плачешь оттого, что твой нареченный увидел, что ты за злодейка? Ну да, кому, кроме Медичи, свойственен этакий эгоизм!
– Неправда, я плачу и о вас! Кинжал… он будто сам устремился к вам, клянусь своей душой! А Франческо решил, что я это нарочно, но клянусь, у меня и в мыслях подобного не было! Да, я хотела украсть ваш кинжал, это так, но убивать вас не собиралась, хоть мне и велели сделать это, чтобы спасти Франческо и свою семью!
– Ты словно бездна, в которой тонет без возврата здравый смысл. Зачем же было приводить его с собой, если ты не хотела, чтобы он узнал обо всем?
– Да я понятия не имела, что он в Милане! Как он мог здесь оказаться? Что могло побудить его забраться в вашу башню именно этой ночью? В этом нет никакого… – Лючия крепко зажмурилась. – Кто же злоумышляет против нас? Я обманута, а вы из-за этого мертвы… О, расступись, земля, и поглоти меня немедля!
– Довольно трагических завываний. За всем этим кроется чей-то загадочный умысел, а также – его причина, пусть ни то ни другое нам пока неведомо. Что ж, в наших обоюдных интересах – найти разгадку, поскольку теперь мы неразрывно связаны друг с другом, и, как бы мне ни хотелось увидеть тебя на виселице, моего положения это ничуть не улучшит. Мы вместе раскроем эту тайну, а потом ты позаботишься об упокоении моей души. Иначе я буду преследовать тебя так жестоко и неистово, что к новолунию ты поседеешь, а к новому году лишишься разума.
В словах герцога имелась логика, и страдания Лючии отступили на второй план. Она кивнула.
– Если удастся выяснить, как в башне оказался Франческо, это нам очень поможет, – сказала она, задумавшись. Быть может, ему рассказала обо всем та женщина из пещеры? Нет, мать доверяла своей наставнице безоговорочно. Она говорила, что предсказание, сделанное наставницей в столь священном месте, не может быть ничем, кроме правды. Значит, во всем этом замешан кто-то еще. – Я боялась, что он поднимет тревогу, но он не сделал этого. Где он сейчас, не знаю.
– Конечно же, он не стал поднимать шум, – буркнул герцог, безуспешно пытаясь скрестить руки на груди. Из этого ничего не вышло: руки раз за разом проходили одна сквозь другую, и Просперо, выругавшись себе под нос, оставил эту затею. – Как бы он объяснил свое присутствие, не попав под подозрение? Несомненно, он подождет во всеуслышание обвинять тебя, пока не окажется в лоне семьи. Значит, некоторое время у нас есть. Умойся и ступай вверх по реке. Примерно через час дойдешь до охотничьего домика. В это время года он пустует.
В свете утра кровь на руках и одежде слишком бросалась в глаза. Сунув руки в ледяную воду, Лючия принялась отчаянно оттирать их.
– Я оставила неподалеку коня. Отыщу его и сделаю, как вы говорите. Но не лучше ли мне попытаться отыскать Франческо? Правда, неизвестно, какую
