Пароль пребывал в чудесном расположении духа – он провел целый час, досказывая свою повесть сэру Тоби и его собутыльникам, на чем изрядно разжился золотом и элем. Бенедикт был рад спасению своего принца, а Педро – исполнен оптимизма в предвкушении свободы. Дон Хуан в сопровождении стражи, сгорбившись, стоял позади и злобно поглядывал на окружающих исподлобья. Розалинда успела кое-что узнать о нем от Бенедикта и не сомневалась в том, что вскоре старший брат снова простит младшего. Впрочем, сожалеть об этом ей, супруге младшего из наследников, вовсе не хотелось.
Жак с головой ушел в раздумья. Начни он пространными пятистопными ямбами рассказывать всем и каждому, каких высот мысли достиг, она сказала бы, что он вновь стал самим собой. Но Жак, очевидно, все еще размышлял над печальной историей древнего шотландского воина – нечасто философу доводится столкнуться нос к носу с таким осколком ушедшей эпохи. Да, в свое время он, несомненно, еще удостоит товарищей рассказом обо всем, что думает по этому поводу, но пока что он был на редкость немногословен.
И, конечно же, Елена… Но нет, ее Розалинде не удавалось однозначно классифицировать и разобрать по косточкам. Волшебница, целительница, способная ходить меж миров, она стояла за спинами спутников неподвижно, величественно, словно король и ферзь в одном лице, тогда как прочие – не более чем пешки. Конечно, именно она расставила всех по местам и добилась победы, однако ее растущая сила внушала страх. «А был ли нам вообще нужен Просперо?» – подумалось Розалинде.
– Я всем вам дарую свободу, – провозгласил Орсино, – но при одном условии. Вы, сэр, – обратился он к дону Педро, – оставите свой изначальный замысел, но вместо этого сядете на корабль, отправитесь обратно в Арагон и там распорядитесь освободить Себастьяна, брата моей супруги. Взамен я отдаю вашего брата под ваше попечение. Судить его я не стану, ибо главный свидетель свершенных и несвершенных им поступков скрылся в стране мрака.
– Да. Хоть я и возлагал надежды на наше посольство в Милан, – согласился дон Педро, – похоже, наше предприятие потерпело крах, еще не начавшись. Посему принимаю ваше условие с благодарностью, – он хлопнул Бенедикта по плечу. – Что ж, тем раньше ты увидишься с женой! Надеюсь, за время разлуки ты успел пополнить запасы остроумия?
– И отвезите в Арагон мое письмо, – добавил Орсино, жестом повелев передать дону Педро свиток. – Иллирия устала от этой войны и предлагает условия, на каковых готова выйти из нее. Пусть судьба тосканского трона решается в Тоскане. Передайте это письмо арагонскому альянсу, и, быть может, вашим союзникам не придется сожалеть о том, что вам не удалось достичь Милана.
Во время общего праздника, последовавшего за объявлением решения Орсино, Пароль окончательно пришел в доброе расположение духа. Ему предстояло зимовать в солнечном Арагоне, и это было куда лучше, чем невесть сколько времени торчать в мрачной башне миланского волшебника. Молва о том, что там творится, гремела по всей Европе. Мельницы слухов без устали крутились, перемалывая в муку рассказы о статуях, что говорят и ходят, о ветерках с человечьими лицами, о тайном городе, где полным-полно бестелесных голосов, блуждающих огней и прочих ужасных чудес.
Но, стоило Бенедикту с Педро отойти в сторонку, чтобы обсудить возвращение домой, Елена придвинулась к Паролю, ведя за собой Ганимеда – вернее, Розалинду – и Жака.
– Пусть испанцы бегут домой и там грызутся из-за войн и пленных, – негромко сказала она. – Нас ждет Милан.
– Туда нам не найти судов попутных, – предупредил ее Жак. – Хотя все ветры…
Елена подняла руку, обрывая его на полуслове.
– Чтоб достичь Милана, не нужен нам ни ветер, ни корабль.
– Но чего мы этим добьемся? – вмешалась Розалинда. – Просперо мертв и от союза с нами далек, как никогда.
Елена пожала плечами.
– Но каких плодов вообще можно было ждать от нашего путешествия? Старик Просперо много лет пренебрегал политическими дрязгами соседей; не думаю, что нам удалось бы склонить его вмешаться на сей раз. Но в его опустевшей башне наверняка остались книги и множество магических вещей. Быть может, ученая дама, которой хватит знания и силы, найдет там много ценного. Пойдете ли вы со мной?
– Увидеть тайный город чародея? Конечно! – поспешил ответить Жак.
Помедлив, Розалинда тоже согласно кивнула.
– Детей и хозяйство вполне можно поручить заботам мужа еще на несколько месяцев, – решила она. – Моя жажда странствий еще не утолена.
И тут холодный ясный взгляд Елены, конечно же, обратился к Паролю. Он тут же вспомнил тот миг озаренья у крепостной стены, ту вспышку воспоминаний о давно ушедших временах… С тех пор он и сам отнюдь не был безгрешен, а тому, во что превратилась Елена, не мог даже названия подобрать…
Но в то же время кого, как не ее, он мог бы назвать старым другом?
– Что ж, имущества у меня дома, в Руссильоне, всего-то ничего, зато долгов – выше крыши, – сознался он с несвойственной ему откровенностью. – А в Милане полным-полно тех, кто не знает ни моих историй, ни моих пагубных пристрастий. Но сможешь ли ты после отвести меня обратно в Иллирию?
– Если твоя тяга к странствиям столь скудна, будь по-твоему, – согласилась Елена. – Но у меня к тому времени, несомненно, появятся еще более грандиозные амбиции. Возможно, я отправлюсь в те страны, о которых не мечтал и сам Просперо, – с этими словами она протянула Паролю руку, но вовсе не затем, чтобы скрепить уговор рукопожатием. – Раз уж так вышло, кошелек дона Хуана можешь оставить себе, но кинжал его должен быть у меня.
