— Я их через службу доставки заказал, — надулся как маленький и полез отбирать у меня лилии.
— Э-э-э, ты чего? Подарил, значит, теперь они мои! А за хищение моего имущества можно и по зубам получить! — возмутилась, отворачиваясь и прикрывая спиной свой букетик от загребущих лапок Сашки.
Парень хохотнул и поинтересовался у Лизки:
— И как ты только ее терпишь?
— И не говори, — театрально вздохнула подружка, и мы, посмеиваясь, пошли искать емкость под цветы. Потом из кухни раздался мелодичный перезвон, и Лиза, оповестив нас, что ужин прибыл, побежала проверять заказ. Мы с Александром переглянулись и пошли следом.
В результате торжественного ужина не получилось, мы расположились прямо на кухне, а накрытый для приема гостя стол так и остался невостребованным. Ели, болтали и смеялись от души. Я смотрела на Лизу и Лекса и не могла не улыбаться. Было сразу видно, что им хорошо и легко вместе. Скорее всего, это просто юношеская влюбленность и они скоро разбегутся в разные стороны, но ведь сейчас-то им хорошо! Я пожелала парочке приятного вечера и отправилась спать. Но конечно же не уснула, пока Алекс не ушел. И судя по невменяемому состоянию Лизки, вечер удался, и, возможно, племяшка даже получила свой первый поцелуй.
— А я все слышу-у-у. — Лиза заглянула в директорскую спальню и поведала раздосадованным голосом: — Он меня только в щечку чмокнул.
— Всему свое время, — рассмеялась я. — Давай уже спать, у меня завтра сложный день.
— Ах да, что там у тебя с водяным-то получилось? — оживилась подружка.
— Все завтра, уже времени много, — проворчала я, устраиваясь поудобнее и обнимая вторую подушку. Она так приятно пахла Ромочкой, что у меня даже голова закружилась.
— Извращенка, — взвизгнула Лизавета, наверно подсмотрев мои мысли, и убежала, хлопнув дверью.
А я всего-то вспомнила, как мы тут с Ромой… и клубникой зажигали. Запах клубники, кстати, тоже присутствовал.
Утро встретило уже совсем даже и не утренним, а полуденным солнцем. Но я придерживаюсь мнения — когда проснулась, тогда и утро. Так что его, в смысле утра, да еще и добрейшего, и пожелала Лизавете, когда выползла из комнаты на водные процедуры. Осколки от дверцы душевой уже убрали, а вот саму дверцу не отремонтировали, так что пришлось набирать ванну. Получилось пенно, ароматно и вполне пригодно для дальнейшего досыпания. Чем я и занялась: устроилась поудобнее, включила плеер и уснула.
Проснулась от навязчивого бульканья под ухом. Булькала конечно же вода. Вот только здесь не джакузи, а вода все равно булькает! Мне такое аномальное поведение водички не понравилась, а потому решила сворачивать гигиенические процедуры. Встала, потянулась за полотенцем… и провалилась под воду! Закрутило меня знатно, но уже через несколько секунд выплюнуло на сушу. И вот стою я на берегу небольшого заболоченного озерца, голая, с мокрым полотенцем в руках, успела-таки схватить, прежде чем смыло, и злая как ведьма! А почему, собственно, как? Я и есть злая ведьма! От возмущения сама не знаю каким образом, но без труда высушила полотенце и сразу же завернулась в него. Посмотрела на свои волосенки — так и есть, опять стала рыжая, как морковка! Ну все, встречу того, кто мне эту экскурсию на природу устроил, и тоже устрою ему… экскурсию в реанимацию, так сказать, с погружением.
А виновник нашелся сам.
— Доброго денечка, девонька, — приторно доброжелательно проговорил водяной, выглядывая из ивняка в паре метров от меня.
— Ой, дядька Лучко, вам никак жизнь-то ваша мокрая надоела? — ласково улыбаясь, поинтересовалась злая рыжая я. А потом брови сдвинула, руки на груди сложила и как рявкну: — Ты что, скотина мокрорылая, совсем страх потерял? Я тебе не одна из твоих чешуйчатопопых девах, чтобы меня за хвост по собственной прихоти, когда угодно, из ванны выдергивать!
Водяной выпучил свои водянистые глазюки и так радостно начал скалиться, что я заподозрила дядечку в слабоумии. Но следующая его реплика убедила меня в том, что дядька Лучко не слабоумный, он суицидник!
— Да ты не булькай, убогая. Я ж для тебя стараюси. Вот сейчас с девоньками моими пообсудим дела и ступай к источнику, там и от грязи своей черной отмоешьси, и судьбу, глядишь, устроишь, — заявил зеленушный доходяга, глядя на меня с просто-таки царским превосходством.
— Это кто убогая? Это я убогая? — уперла кулаки в бока и, наклоняясь к Лучко, прошипела: — Тебе жить, что ли, надоело, сморчок болотный? И где ты на мне грязь-то углядел? Я вообще-то только из ванной.
— Так не на тебе она, а в тебе, — задумчиво ответил водяной. — Большая, сильная и черная. Тока пока спит, так что отмоешьси быстро. А сейчас давай за мной. И смотри, лишнего чего рыбонькам моим ясноглазым не сболтни.
И дядька Лучко скрылся в ивняке, а я как-то сразу успокоилась, и ветер поутих, и значительно теплее на озере стало. Раздвинула ветки, за которыми только что скрылся водный нечистик, и увидела глинистую тропинку вдоль берега, теряющуюся в камышовом поле, где мелькала плешивая макушка водяного.
Ну что ж, русалки так русалки, а по поводу какой-то там грязи я с водяным еще потолкую.
И вот зачем я во все это ввязалась? Пусть бы этот водный хмыреныш сам с поварихой разбирался. Асейчас шлепаю по щиколотку в противной
