– Моя мама сказала, что ты ангел, Улыбка, – сообщила однажды Катя. – Что совершенно особенный, других таких, мол, не бывает. Сказала, – Катя фыркнула, – что будет рада, если мы с тобой поженимся, когда вырастем.
Я зарделся от гордости и счастья, а потом сказал, что я бы с удовольствием женился на Кате, и, если она не хочет ждать, пока мы вырастем, могу жениться хоть сейчас.
Катя покраснела.
– Вот еще, – бросила она. – Ты, Улыбка, и в самом деле особенный. – Катя сделала паузу и добавила: – Придурок.
В третьем классе у нас появился новенький. Звали его Султан, а фамилия была такой трудной, что даже наша классная проговаривала ее с запинкой. Был Султан смуглый, раскосый и постриженный наголо – по его словам, чтоб боялись.
Учебу Султан терпеть не мог и особенно не любил арифметику.
– Мой дед, – говорил он, – считал так: на левой руке пять пальцев, на правой пять. Вместе десять. Все остальное – много. Отец считал так: хочешь купить пальто – отдай одного барана. Хочешь телевизор – отдай два барана. Хочешь жену – отдай полстада. Зачем считать, сколько в стаде баранов – отдай половину и женись. Мой дед в школу не ходил, отец в школу не ходил, а их обоих все уважали.
Султан был старше меня почти на четыре года, потому что в первом классе учился два раза, а во втором целых три. Он никого не боялся, на переменах курил в туалете, а в кармане носил свинцовый кругляк под названием «кастет». Мне сразу очень понравился Султан, я хотел бы быть таким смелым и сильным, как он.
Однажды после уроков Султан сказал:
– Улыбка, придурок, иди сюда.
Я подошел.
– Останешься. Разговор есть.
Третьеклассники один за другим потянулись на выход. Мне показалось, что Катя Остроумова чего-то испугалась – так странно она на меня посмотрела.
Минуту спустя появились трое парней из девятого «А», их имен я не знал. Последней зашла и заперла за собой дверь стройная черноволосая Даша Воронина из восьмого «Б», про которую мальчишки поговаривали, что, мол, трахается. Даша мне очень нравилась, я часто представлял, как она это проделывает, и переживал, не больно ли ей. Однажды Дениска Петров, к которому я заглянул в гости, показал мне начало одного фильма. Там тоже трахались, и раздетая, в одних туфельках, девушка очень громко кричала. Я едва не заплакал от жалости. Дениска уверял, что дальше вообще атас. Хорошо, что внезапно вернулись его родители, и ни до какого атаса дело не дошло.
– Улыбка, – подступился ко мне Султан, – знаешь, что у каждого уважаемого человека должна быть лошадь?
Я сказал, что не знал, но раз Султан говорит, значит, так оно и есть.
– Молодец, сообразительный, – хохотнула Даша Воронина.
– С этого дня ты будешь нашим конем, – заявил Султан. – Мы будем на тебе ездить в школу. По очереди.
Девятиклассники почему-то захихикали, хотя ничего смешного в словах Султана не было. Я растерялся.
– Зачем? – спросил я. – Разве на велосипеде не лучше?
– Настоящий придурок, – подал голос кто-то из троицы.
Султан довольно хрюкнул.
– А я вам говорил. Значит, так, Улыбка, сейчас будем тебя укрощать. Я первый. Нагибайся.
– Даму следует пропускать вперед, – заметила Даша.
– Слышал, придурок? – не стал спорить Султан. – Нагибайся, я сказал! Становись раком. Дашка первая.
В этот момент он перестал мне нравиться, и его приказания тоже. Я, конечно, не отказался бы побыть лошадью, раз ребятам так уж хотелось. Но меня можно было об этом хотя бы вежливо попросить.
– Не буду, – упрямо сказал я.
Кто-то сзади сделал подсечку, я упал на коленки. Султан больно наступил на ноги. Еще двое схватили меня за плечи и пригнули лицом к полу.
– Залезай, Дашка. Пошел, Улыбка. Трусцой.
Я молча стерпел это, тем более что Даша оказалась не очень тяжелой. Я пронес ее по проходу между партами и обратно.
– Молодец, Улыбка, – похвалил Султан, когда всадница спрыгнула с моих плеч. – На? сахарку. Заслужил.
Он с размаху съездил мне кулаком по зубам. Остальные рассмеялись. Я немедленно разревелся – мне было больно, очень больно, но не от удара, вовсе не от него. Мне не было дела до незнакомых старшеклассников. Но мне больше не нравился Султан. Совсем – я перестал считать его другом.
– И тебе сахарку, – выпалил я и размахнулся, чтобы его ударить.
Сделать это мне, конечно, не дали, да и не думаю, что мой слабосильный кулачок причинил бы Султану хоть какой-то вред. Но бить меня стали сразу, и били старательно, с удовольствием, по лицу, подхватывая и швыряя в круг всякий раз, когда я валился с ног.
