– Каждый день стараюсь тренироваться, – сухо ответил Рик, пряча руки в карманы брюк.
– И как, помогает? – вдруг подал голос эльф.
– Мне редко приходится пускать его в ход. – Я видела, как Рик сжал в карманах кулаки. – А в чем, собственно, дело?
– Сегодня ночью в Линкольн-парке убиты некто Бенджамин Барр и его телохранитель, – сообщил Чейн, продолжая разглядывать пистолет. – Застрелены из оружия той же модели, что я сейчас держу в руках. А перед тем как мистер Барр за каким-то чертом поперся в Линкольн-парк, ему звонили отсюда, из конторы. В общем, если у тебя есть алиби на время около полуночи, я за тебя рад.
Рик молчал. На скулах его играли желваки.
– Думаю, вы знаете, что мистер Барр был эльфом, – добавил гость в плаще. – И думаю, вы знаете, как мы относимся к насильственной смерти кого-то из своих собратьев.
– Похоже, мне лучше одеться и проехаться с вами, – наконец сказал Рик. – Или это дружеский розыгрыш? Тогда так и скажите, пока не поздно, посмеемся вместе.
Не дождавшись ответа, он скрылся в кабинете. Лейтенант Чейн вдруг подмигнул мне и театрально громко прошептал:
– Надеюсь, он вспомнит о вашем черном ходе.
Я не нашла ничего лучше, как спросить:
– Вы все время о нем знали?
– Не держи полицию за идиотов, детка, – развязно усмехнулся Чейн. – И вообще никого…
Из кабинета донесся хлопок. Негромкий, совсем как выстрел из «дерринджера».
– Черт, не ждал! – Чейн в сердцах стукнул кулаком по столу.
– Что ж, для него это тоже выход, – равнодушно сказал эльф.
Чейн поспешил в кабинет. Я не пошевелилась, за вчерашний день я на трупы уже насмотрелась. Эми, Том… Барр и его молодчик.
– Похоже, вы остались без работы. – На лице эльфа промелькнуло нечто вроде сочувствия. – Сожалею.
– Ничего, бывало и хуже. – Я заморгала, пытаясь вернуть слезы на место. И почему я не подумала, что это убийство так быстро привяжут к Рику?! Выманить Барра, уверенного, что его магия сработала, в укромное место было несложно. Конечно, он удивился звонку о том, что Рик якобы хочет срочно с ним встретиться по очень важному делу, но не насторожился. Тем более его сопровождал телохранитель… у которого, однако, не было ни ночного зрения, ни кошачьей быстроты. Так что план действий, наскоро сочиненный за время поездки из парка к дому, казался беспроигрышным. Я рассчитывала дать своему теперь уже бывшему шефу шанс освободиться от гангстеров. Освободила…
– Мой совет: почаще вспоминайте все хорошее, что с ним связано, – продолжал играть в утешителя эльф.
– Непременно, – грустно улыбнулась я. – У кошек очень прочная память. Я проверяла.
Ирина Лазаренко
Не-на-ви
Она лежала, раскинув короткие руки с опухшими пальцами. Маленькая, круглолицая, совершенно бесформенная в теплой длинной куртке. Седые волосы слиплись от крови, темная лужа растеклась под головой, окрасила пористый снег.
В нескольких шагах от тела три пожилые женщины орали на четвертую, молодую. Та стояла, нахохлившись, прятала ладони в рукавах пушистой шубейки и временами односложно огрызалась, подбородком указывая на труп.
Когда перед домом приземлился патрульный дракон, все четверо умолкли. Старшие женщины с мрачным удовлетворением смотрели на большого сердитого оборотня в шерстяном костюме, который спускался по приставной лесенке. За оборотнем поспешал гоблин.
– Вулф, – отрывисто гавкнул человекозверь, подходя к телу, – детектив Вулф.
Из-за его спины выглянул гоблин-писарь. Он ничего не сказал: всем было плевать, как его зовут, и гоблин это знал.
Оборотень постоял, глядя на труп, медленно обошел его кругом. Наклонился, втянул воздух влажным черным носом. Задрал голову. Опустил голову. Повертел головой. Принюхался еще раз, зажмурившись. Так, принюхиваясь, вслепую, подошел к женщинам. Открыл желтые глаза и уставился на них.
– Вы кто?
– Подруги, – торопливо ответила одна из пожилых. – Магиковали вместе.
Люди всегда цепенели под желтым хищным взглядом Вулфа. Детективу это нравилось. Он медленно обернулся к четвертой женщине.
Она смотрела на оборотня из-под спутанной светлой челки не испуганно и не заискивающе, а сердито, будто детектив был в чем-то виноват перед ней. Руки держала в карманах. Веки ее покраснели от мороза, и невыразительные серые глаза казались заплаканными.
