угнездившийся в сознании страх.
«Сомневаешься в исходе поединка – нападай первым и бейся до конца!» – вспомнил он вдруг еще детские занятия по рукопашной. Он сжал покрепче короткий толстый кинжал и подумал, что это оружие тоже не так уж и плохо, если ударить сразу и правильно. На какой-то другой маневр Нартангу рассчитывать не приходилось – он понимал, что если пропустит хотя бы один удар мощной лапы, снабженной пятью такими же кинжалами, как и у него в руке, то на следующий бросок у воина уже может просто не оказаться сил.
Тем временем грозный косматый противник немного затих в клетке, вперив в изготовившегося к броску воина желтые безумные глаза – своим животным чутьем лев сразу определил кто из собравшихся здесь врагов может быть более опасным. Рабы же уже подвезли клетку вплотную к резной двери. Дверь открывалась во внутрь, что облегчало им задачу – к ней уже крепились веревки, чтобы побыстрее захлопнуть за жутким пленником, когда он ринется раздирать приготовленную ему жертву.
Нартанг сделал еще несколько шагов к двери, за которой бесновался его противник.
Он уже перестал думать о том где находится и что творится вокруг, что произойдет потом – как и всегда в минуты тяжелого боя, весь мир вокруг сузился до одного опасного противника, которому суждено было пасть от его руки. Пасть, потому что сам он не имел права погибнуть. Нартанг еще крепче сжал рукоять короткого клинка и изготовился к встречному броску, когда зверь полетит на него из клетки – он должен будет свалить его еще в воздухе, иначе шансов на победу станет намного меньше.
И вот бледный верзила-раб нервно дернул надежный засов львиной клетки и потянул на себя отодвигающуюся дверь; остальные рабы покрепче вцепились в длинные копья, готовые сразу вздеть на них страшного зверя, если тот все же кинется обратно в город, а не на арену. Державшие повозку истошно завопили, криками выгоняя косматого пленника прочь. Матерый гривастый самец, отмеченный множеством шрамов на лобастой толстоносой голове в который раз обнажил свои громадные клыки в гримасе ярости. Он видел, что, как только приземлится в своем прыжке, ему нужно будет растерзать еще одного врага. Вот только почему-то этот враг не бежал от него и не верезжал, как все прочие, а наоборот, вроде бы готовился сам напасть!
Но он отвык уже размышлять – он давно превратился в своей клетке в безумного убийцу, он уже знал вкус человеческой плоти, ему нравилось рвать подобных этому, застывшему на маленькой площадке. Лев еще раз рыкнул на шумевших вокруг людей и прыгнул вперед на свободу, такую желанную все это время плена.
Лев прыгнул и Нартанг кинулся ему навстречу. Когда передние лапы могучего зверя коснулись песка арены, воин уже замахивался для единственно возможного удара. Он вложил в него всю свою силу и быстроту, наметив короткое острое лезвие в широкий лоб зверя. Завершив свой прыжок, косматое чудовище тут же издало угрожающий рык, предостерегая кинувшегося на него врага; но этот рык отнял у царя саванн решающий миг поединка. Ничуть не смущенный жутким оскалом и громоподобным рыком страшного противника, Нартанг что было сил ударил в намеченную точку, сразу проломив прочные кости черепа и поразив охваченный безумством мозг. С некоторым усилием выдернув вошедший по рукоять кинжал, воин тут же отскочил в сторону – он знал, что некоторые звери могут еще некоторое время двигаться на одних судорогах умирающего тела. Но его величественный противник упал, как подкошенный, разметав великолепную гриву и глядя на воина вмиг остекленевшими глазами.
Нартанг все не мог поверить, что бой окончен. Мышцы отказывались расслабляться, готовые в любой момент бросить тело в спасительный прыжок. Он не слышал оживленных голосов на трибуне и криков за решетчатой дверью. Наконец, когда воин увидел, что бока зверя перестали вздыматься, а лапы бороздить песок когтями-кинжалами, напряжение мышц сменила нервная дрожь. Перенапрягшееся тело колотило, словно в ознобе.
– Хьяргово семя, – пытаясь успокоиться, откинул в сторону кинжал Нартанг и прислонился спиной к холодному камню арены.
– Нартанг! Нартанг! – прокричал чуть ли не в самое ухо воину свесившийся сверху Кариф.
Воин искоса посмотрел на радостного торговца. Ему очень захотелось подпрыгнуть и, ухватив паршивца за шиворот, скинуть вниз в песок. Но тело предательски не желало больше работать, отходя от перенапряжения, спасшего жизнь.
– Будь ты проклят, Кариф! – только и рыкнул в ответ воин на радостные крики «хозяина», садясь на песок.
Он вновь оскалился в ухмылке, когда недоверчиво подкрадывающиеся к мертвому льву рабы посмотрели на него с суеверным ужасом. Они смотрели на него, как на потустороннее существо – в их сознании не укладывалось, что обнаженный по пояс человек с одним только небольшим кинжалом бросился на грозного хищника и убил его одним ударом. Все еще косясь на сидящего воина, рабы принялись затаскивать на небольшие носилки тяжелого льва. Когда хищника унесли, Нартанг посмотрел на подошедшего служителя арены – того, который привел его сюда – тот явно смотрел на Нартанга с уважением.
– Пойдем, воин, – произнес он, нарушая правила и не накидывая на шею бойца удавку цепи.
– Чего же ошейник не накидываешь? – оскалился король Данерата.
– Того, кто убил льва, не остановит этот ошейник, – чинно ответил смотритель, повернулся и пошел. Еще воин отметил, что со служителем не пришли лучники, сопровождавшие его на арену.
Нартанг поднялся и пошел за удаляющимся надсмотрщиком. От пережитого волнения только сейчас успокоилось дыхание, а мучавшая его до этого жажда навалилась с новой силой. Выйдя за ворота арены, он вновь поймал на себе многочисленные взгляды рабов, привезших сюда льва – теперь в их глазах был не только страх и недоверчивое восхищение, но и еще неописуемая тревога. «Боятся, что за чудовище влетит им» – ухмыльнувшись, подумал Нартанг и был прав. Проходя мимо колодца, он не стал никого спрашивать и зачерпнув прохладной воды с жадностью стал пить.
Осушив сосуд, он зачерпнул новый и продолжил свой путь, прихватив его с собой.
Смотритель подошел к его клетке и ждал, пока воин зайдет в нее.
– Я еще буду сегодня драться? – хрипло спросил Нартанг, когда дверь клетки закрылась за ним.
– Больше львов у нас нет, и теперь вряд ли кто-то решит выставить своего бойца против тебя, – с нескрываемой симпатией ответил ему служитель.
– Хорошо, – кивнул воин и сел на пол, прислоняясь спиной к дальней стенке.
Сегодня он не ожидал Карифа, а тем более Залима – теперь раб и вовсе будет падать замертво при одном его виде. Нартанг еще раз ухмыльнулся – он был горд собой за сегодняшний бой.
– Эй! А как ты сказал, назывался тот зверь?! – окликнул он уже уходившего служителя.
– Так ты никогда не видел льва? – оглянулся на него с удивлением тот.
– Нет, – мотнул головой воин.
– Это был лев, – улыбаясь ему ответил служитель, – Ты великий воин!
– Я король Данерата, – тихо произнес Нартанг и прикрыл глаз.
Скоро солнце вновь должно было скрыться, а все жители города укрыться в своих домах. Нартанг подумал, что Кариф мог хотя бы покормить его. Потом засомневался, а уж не продал ли его торговец и вправду кому из сегодняшних «любопытных». Но, словно в ответ на его мысли, из-за угла появился напыщенный Кариф в сопровождении Залима, бледного, словно кость, что было особенно забавно при его медной коже. Торговец сосредоточенно отворил замок, открыл дверь клетки Нартанга:
– Пойдем, – просто сказал он, так, словно ничего не произошло, и он привел сюда воина несколько минут назад.
Нартанг вышел и, не говоря ни слова, последовал за ним. После этого боя что-то новое произошло в его сознании – он боялся и победил свой страх, убив одним ударом – там на арене… Он перестал яриться по пустякам, находясь как бы и здесь, но в то же время мысленно отсутствуя… Он не смотрел больше ни на мельтешащего впереди обманщика-торговца, ни на его бледного раба, ни на других людей, провожавших их процессию любопытно-возбужденными взглядами – он парил душой высоко над пыльной дорогой чужого города, его мысли сейчас были легки и невесомы, а тело перестало откликаться на подающую голос боль от недавней рукопашной и однодневного поста.
– Залим, накорми Нартанга, – распорядился Кариф, когда они пришли во двор, где остановился караван.
