Наконец они вырвались с узких улочек на простор улицы Процессий.
Если бы не крепкая рука Имхаиласа, ее бы затолкали и не дали убедиться в катастрофическом повороте событий своими глазами. Ругаясь и отталкивая встречных, он волок ее за собой, ухватив за оба запястья, а она, словно кукла, шагала за ним. И вдруг они, тяжело дыша, оказались в самых первых рядах толпы.
Отряд спешившихся Рыцарей шрайи охранял мосты через Крысиный канал, равным образом для усмирения толпы и для отражения любых попыток отбить Императорский квартал. Стены укреплений были пусты. Она заметила отдельные очаги сопротивления на Андиаминских Высотах там и сям: далекие фигурки сражались, солнце отблескивало от мечей. Дым струился лентами с Аллозиумского форума. Еще три дымных столба поднимались откуда-то сзади, из-за дворца.
Не стоило спрашивать Имхаиласа. Битва проиграна. Новую Империю свергли за один вечер.
Все было спланировано. Столь результативную атаку требовалось тщательно подготовить…
И требовалось время.
Императрица Трехморья стояла, затаив дыхание и рассеянно придерживая вуаль, а перед ее глазами исчезало все, что она знала за последние двадцать лет. Смотрела, как у нее забирали власть. Как разрушали ее дом. Захватывали ее детей. Переворачивали весь ее мир.
Дура…
Ее словно обдало холодным дуновением из склепа.
Какая же она дура!
Затеяла тягаться с Анасуримбором Майтанетом. Скрестить мечи с дунианином – а ведь никто лучше нее не сознавал безрассудность такого поступка.
Она повернулась к Имхаиласу, который был ошеломлен увиденным не меньше ее.
– Мы… – начала она и замолкла, не в силах говорить. – Нам надо вернуться…
Он непонимающе заглянул ей в глаза.
– Нам надо вернуться! – сдавленно крикнула она. – Я… я кинусь к его ногам! Буду молить о пощаде! Седжу! Седжу! Я должна сделать хоть что-то!
Имхаилас осторожно глянул на тех, кто стоял к ним вплотную.
– Да, Ваше Величество, – заговорил он, тщательно подбирая слова и стараясь говорить тише гомона толпы. – Вам необходимо что-то предпринять. Это измена. Святотатство! Но если вы сдадитесь на милость ему – вас казнят. Ведь вы понимаете – он не может позволить вам свидетельствовать!
Его лицо расплылось у Эсменет перед глазами. Она отерла слезы. Когда она стала такой плаксой?
Похоже, когда стала делить ложе с Келлхусом. С тех пор как бросила Акку…
– Тем больше резона тебе оставить меня, Имхаилас. Беги… пока можешь.
На хмуром лице промелькнула улыбка.
– Недостойно навлекать на себя проклятия, Священная императрица.
Очередная цитата… Она засмеялась сквозь слезы.
– Я не прошу, Имхаилас. Я приказываю… Спасайся!
Но он только покачал головой:
– Не могу на это пойти.
Экзальт-капитан всегда казался ей хлыщеватым, породистым военным. Было неясно, что такого усмотрел в нем Келлхус, который так стремительно и высоко его вознес. В качестве придворного он был до смешного кротким, постоянно кланялся и торопился выполнить любое ее желание. Но теперь… Теперь можно было видеть, каков Имхаилас на самом деле…
Воин. Стойкость составляла основу его характера. Поражение вовсе не огорчало его, а лишь горячило кровь.
– Ты, Имхаилас, не знаешь… не знаешь Майтанета… так, как я.
– Мне известно, что он хитер и изворотлив. Знаю, что он развращает Священный синод, порученный ему вашим супругом. И, кроме того, знаю, что вы уже предприняли то, что должны были предпринять.
– Я… я… – Снова не договорив, она вытерла нос и покосилась на него. – Что ты хочешь сказать?
– Вы напустили на него нариндара…
Он придумывал объяснения на ходу, что было ясно по обращенному внутрь взору, по осторожному подбору слов. Он не покинет ее, умрет за нее не по какому-либо расчету или даже обету, а просто потому, что жил ради принесения своих сил на алтарь более высоких принципов.
Именно поэтому Келлхус и дал Имхаиласа ей.
– Остается только подождать, – продолжил он, сам начиная верить своим словам. – Да… Скрыться и ждать. Когда нариндар нанесет удар… Наступит хаос. Все будут метаться в поисках опоры. Тут вы откроетесь, Ваше Величество.
Ей очень хотелось поверить ему. И при этом забыть, что Святейший шрайя Тысячи Храмов был дунианином.
