– Но мой мальчик! Моя дочь!
– Дети вашего супруга… Аспект-императора.
Анасуримбора Келлхуса.
Эсменет даже ахнула. Конечно, как могла она не подумать. Он прав. Майтанет не посмеет убить их. Пока Келлхус жив. Даже в такой дали от северных пустошей они находятся в тени власти Священного аспект-императора. Как и все его подданные.
– Скрыться… – повторила она. – Но как? И где? Все тут против меня, Имхаилас! И инритийцы, и ятверианцы…
Но уже высказывая свои опасения, она постепенно начала осознавать замысел мужа. Вот почему Келлхус поручил править в свое отсутствие именно ей.
Она не стремилась завладеть императорской мантией. Можно ли стремиться к тому, что ты презираешь?
– Только не я, Ваше Величество. И никто другой из гвардейцев, оставшихся в живых, уверяю вас.
Келлхус преуспеет и вернется, он всегда побеждает. Даже Моэнгус, его отец, не превозмог его… Келлхус вернется, и тогда настанет время ужасной расплаты.
Имхаилас сжал ее руки в ладонях:
– Я знаю одно место…
Нужно только выжить, чтобы дождаться.
Он вернется к нам!
Эти слова она повторяла про себя как заклинание, пока они бежали в глубь города.
Келлхус вернется!
Накатывало отчаяние, отбрасывая ее вниз, в безнадежность…
Он вернется!
Эсменет представила, как Телиопа сидит неподвижно у себя в комнате, уставившись на руки, а на порог падает тень Майтанета…
Обязательно вернется!
Представила, как Майтанет становится на колени перед Келмомасом и хватает за худенькие плечи…
Он собственноручно расправится с предателем!
Эсменет так и видела, как ее покрытый славой супруг прибывает со вспышкой света и шагает по городу, выкрикивая замаранное предательством имя брата. Она втянула в себя воздух сквозь сжатые челюсти, а губы ее при этом растянулись в плотоядной улыбке…
Яростен будет его суд.
И вот она оказалась в освещенном фонарем вестибюле чьего-то дома и ждала, пока Имхаилас договорится с вооруженным мужчиной еще выше него ростом. Плитка на стенах, фреска на потолке – все говорило о роскоши, но только на первый взгляд, как Эсменет быстро поняла по накопившейся в углах и на стыках плиток пыли, сколам и трещинам, что говорило о невозможности содержать рабов.
Потом Имхаилас повел ее вверх по мраморной лестнице. Она хотела спросить, куда они попали и куда он ее ведет, но смятение, охватившее ее, не дало говорить. Но вот они вошли в какой-то сумрачный коридор. Она совсем запыхалась, ведь столько она не ходила пешком уже много лет, и от недостатка воздуха кружилась голова.
Пока Имхаилас колотил в широкую деревянную дверь, Эсменет просто стояла, хлопая глазами, у него за спиной. В двери показалось чье-то темнокожее красивое лицо, на котором мелькнула радость. Комната внутри с желтыми стенами была освещена неярко.
– Имма! Слава Седжу! Я так волно…
– Прошу тебя, Нари! – воскликнул экзальт-капитан, плечом оттолкнув женщину внутрь и пропуская Эсменет в комнату, не спросив разрешения хозяйки.
Затворив за собой дверь, он повернулся к обеим женщинам.
Девушка была не выше Эсменет, но смуглее и моложе. И она была красивой. Очень красивой. Несмотря на ее внешность и акцент, Эсменет лишь по платью, яркому и украшенному бисером, поняла, что этой… этой… была Нильнамеши…
Нари, в свою очередь, одарила Эсменет неприязненным взглядом.
– Это будет стоить тебе, Имма… – скептически начала она.
Эсменет поняла – эту интонацию нельзя было ни с чем спутать. Нари была шлюхой.
Имхалиас привел ее к своей шлюхе.
– Хватит валять дурака, принеси ей таз с водой! – закричал он, хватая Эсменет за плечи и ведя к потрепанному дивану.
Она потеряла ощущение пространства – все закружилось. Девушка не дышала. Почему она не дышала?
Затем она села, и экзальт-капитан опустился перед ней на колени.
– Кто она? – спросила Нари, вернувшись с водой.
