несут топоры и дубинки. Мы споткнулись на Ирсалоре. И теперь стоим, шатаясь.
Эти слова ввергли многих Уверовавших королей в ужас, такие сомнения они считали недостойными высокого положения Саубона.
– Опомнись! – упрекнул его воинственный король Хогрим.
– Нет, – сказал аспект-император длиннобородому королю. – Скрывать наши чувства не надо. Лишь честность дает нам знание об истинном положении вещей. Лишь истина приводит к победе.
Он ступил в их круг, положил свою благословенную руку сначала на плечо Хогриму, затем взял Саубона за предплечье.
– Как многие предполагали, – сказал он, – я неверно обрисовал наши запасы, занизив их, в то время как у нас их большее количество. И уменьшил рацион, чтобы его хватило на более долгий срок.
– Так что же нам делать теперь? – повторил король Саубон свой вопрос.
Снова послышались возгласы из разных концов, но на сей раз единодушия не было – примерно одинаковое число было как за, так и против требования экзальт-генерала.
Но все постепенно успокоились, заметив грустную улыбку на лице своего Священного Пророка.
– Соберите всю свою силу, – сказал он, выходя снова из гущи людей на ступени. – Подумайте о ваших женах и детях, подумайте о своей душе. Не бойтесь жажды, ибо скоро перед нами будет вздымать свои темные волны Нелеост, Туманное море. И не страшитесь голода…
Он повернулся, встав меж двух колонн, словно в рамку, а фоном ему служили сотни тысяч воинов Великого Похода, в нескончаемом движении. Сам же он горел, словно маяк.
Ветер трепал его заплетенную светлую бороду и развевал полы одежды.
– Страдать означает переносить зло, – сказал он, – и мы должны перенести страдания, чтобы спасти наш Мир. И невзирая на безумие и злобу, мы обязаны выбирать кратчайший путь…
Священный аспект-император Трехморья шел меж сомневающихся и охваченных страхом, источая свет. На каждого он смотрел проникавшим в самую душу приветливым взглядом. Это одновременно воодушевляло и ужасало. Ибо все понимали, что он собирался сказать, ту страшную правду, которую они не смели даже прошептать в одиночестве своих шатров.
– Отныне враг будет поддерживать наше существование…
Страшный приказ наконец был произнесен.
– Мы будем есть шранков.
Глава 14
Момемн
Истинная правда об устройстве государств лежит под руинами предыдущих веков, ибо там мы видим итог алчности и тщеславия. Взыскуй реальной власти на один день, ибо не намного больше тебе будет дозволено. Как любят говорить сику, великий Ку’жара Синмой мертв.
Любой глупец может видеть пределы видимого, но даже самый мудрейший не знает пределов познания. Так невежество делается незримым, а все люди становятся глупцами.
Некоторые путешествия требуют неподвижности, отсутствия движения.
Он снял комнату и стал ждать, выдержав паузу вот уже в несколько недель. Он не собирался медлить, когда настанет подходящее время. Ведь он был Воин Доброй Удачи…
Его жатва придет, когда придет…
Каждое утро он наблюдал, как он поднимался и решительно, в последний раз, покидал комнату. На всех поворотах видел он свою спину, в любой толпе. Яблоко находило его. Монета. Жрец Джукана поднес ему хлеб, чуть подсиненный его руками. Он слышал разговоры людей на улицах, голоса накладывались друг на друга, и ему приходилось напрягаться, отделяя в словах причины от следствий. Он вслушивался в них и вслушивался в то, как он вслушивается. Большинство людей не обращали на него внимания, но некоторые смотрели по-особому. Маленькую девочку никак не могли унять. Слепой нищий- попрошайка хватал его за колени, бормоча:
– Ты должен дать! Дай!
Временами он долго смотрел через единственное окно в комнате на улицу, выходившее на храмы Кмирала неподалеку: черные монументы выплывали серыми громадами из утренней дымки. Временами каменные просторы выглядели пустыми и безжизненными, а иногда они были заполонены беспорядочными толпами.
Иногда же он просто видел себя, смотрящего в окно.
Он видел Андиаминские Высоты, cгрудившиеся блестящие крыши, стены, иногда ослепительно-белые на солнце, иногда чернеющие после пожаров. Он
