Даже с такого расстояния видно, что их лица охвачены страхом и озабоченностью спешки, но что-то замедляет их бег… Носилки. Кого-то несут на носилках. Группка проходит позади громадного черного дерева, и Мимара замечает, кого несут – мага…
Галиан и Поквас кричат. Они ставят рыдающего беглеца из Ущербов перед собой на колени, собираясь казнить его.
– Нет! – кричит Акхеймион. – Я про…
– Он один из них! – огрызается Галиан, словно казнь на месте – милость по сравнению с тем, чего такой человек заслуживает. Скальпер, убивающий своих же.
Капитан ни на что не обращает внимания, только продолжает что-то бормотать Клирику, который вглядывается во тьму позади приближающейся группы. Мимара видит, как его лысая голова поворачивается, на белом лице появляется улыбка. Пластина зубов влажно отблескивает.
– Ущербы-ы-ы! – хрипит Сарл. Его прищуренные глаза как два нарисованных полумесяца.
Беглецы, приближаясь, начинают что-то выкрикивать, в нестройном хоре слышится облегчение и отчаянная тревога. Истекая кровью, охваченные ужасом, они врываются в круг света Суриллического Знака Клирика. Роняют носилки. Кто-то падает на колени. Остальные униженно поднимают руки при виде оружия, которым потрясают Шкуродеры.
Мимара чувствует, как кто-то сжал ее руку с мечом, и, обернувшись, видит Сому, мрачно стоящего рядом. Он явно хотел приободрить, но ее это оскорбило. Она рывком высвобождается.
– Нет времени! – пронзительно вскрикивает один из Ущербов. – Сейчас не время!
Несогласие, неразбериха. В шуме возгласов и воплей не слышно стремительного приближения. Но вот, уловив топот невидимых преследователей, все замирают, уставившись в темноту и навострив уши. Трещат сучья под ногами. Хрипят глотки. Стучат ноги по земле.
Мимара мертвеет. Сомнений нет. Они с Сомой стоят в стороне, в нескольких шагах от суетящейся группки прибывших, от Акхеймиона и его заклинаний Защиты.
– Ко мне-е-е! – раздается крик старого колдуна.
Слышится невразумительное магическое бормотание, тени разбегаются по сторонам, свет озаряет темные стволы.
Шранки с воем вырываются из темноты. С грубыми, высоко поднятыми мечами. Лица перекошены алчными ухмылками. Стремительным потоком несутся они меж стволов. Босые ноги топчут землю.
Первый налетает на Мимару, как пес, сорвавшийся с цепи. Она отражает яростный удар, уклоняется, пропуская его мимо и вонзает в него лезвие. Следом за ним летят остальные. Слишком много клинков. Хищные оскалы.
И тут происходит что-то немыслимое. Сома…
Каким-то образом он оказывается впереди нее, хотя стоял сзади. Хватает каждую беснующуюся тварь. Он не сражается, подобно скальперам, противопоставляя жестокости мастерство, сбивая скорость силой. И не кружится с мечом, подобно Поквасу, полагающемуся в сражении на древние приемы. Нет. Он делает что-то неповторимое, словно исполняет роль, расписанную по мгновениям. Броски, рывки. Кружится и переступает настолько быстро, что лишь по нечеловеческим воплям и падающим телам можно уследить за ним.
И вот все кончено.
– Мимара! – зовет Акхеймион.
Он прокладывает путь к ней среди нападающих.
Крепко прижимает ее к своей отвратительно пахнущей накидке, но Мимара настолько ошеломлена, что не чувствует ни вони, ни вообще чего-либо вокруг. Непроизвольно обнимает его в ответ, не отрывая глаз от Сомы, который стоит над подергивающимся в агонии шранком и тоже смотрит на нее.
Она жива. Друз мельком видел, в какой переделке оказалась Мимара, и ожидал худшего, но она продолжала оставаться на ногах, совершенно невредимая. Сжимая ее в объятиях, старый чародей сдерживался изо всех сил, чтоб не расплакаться от облегчения. И только моргал от жжения в глазах…
Он совсем выбился из сил. Видно, это всему виной.
Они оборачиваются на раскатистый хохот Капитана, который поднял на ноги распростертого мага Ущербов. Бесславный Пафарас. Человек в летах, как и Косотер, если не старше, но совсем не ровня ему по стати. Он из кетья, хотя его непричесанная борода придает ему сходство с варваром, норсираем. Акцент наводит на мысль о кенгемийцах или северных конриянах. Он покачивается в руках Капитана, едва опираясь только на левую ногу. Правая необутая багровеет. Грязные штаны порваны до бедра, обнажая голень, обмотанную бинтами, которые все пропитались кровью. Когда Акхеймион увидел его на носилках, он решил, что старик просто ранен. Но теперь видно, что нога сломана – страшный перелом. Правая голень на треть короче левой.
– Говори! – ревет лорд Косотер.
Левой рукой он держит старика больше за волосы, чем за шиворот, а правой подносит хоры к лицу страдающего Схоласта. Тот едва глядит на них, и Акхеймион понимает, что Пафарас при смерти.
Остальные Ущербы в ужасе толпятся вокруг. Они больше похожи на нищих, чем на воинов. Большая часть в спешном бегстве растеряла оружие, оставшись лишь в потрепанных накидках и штанах. У кого-то от истощения выпирают колени и локти. Именно этих беглецов видел Акхеймион на склоне
