довериться Друзу. Более того, Мимара хотела понять, что он видит, когда смотрит на нее, – пожалуй, хотела чересчур отчаянно.
– То есть?
– Любовь простой не бывает, Мимара. – Голос его срывался, будто в горле стоял комок, а из глаз были готовы брызнуть слезы. – По крайней мере, достойная именоваться любовью.
– Но…
– Никаких но, – перебил старик. – Слишком многие из нас путают сложность с нечистотой или даже загрязнением. Слишком многие из нас горюют, когда надо бы праздновать. В жизни нет жестких правил, Мимара. Только глупцы и тираны полагают иначе.
Мимара притворно нахмурилась с выражением «ну вот, опять началось».
– Айенсис? – спросила она, лукаво поддразнивая его.
– Нет… просто мудрость. Не все мои слова заимствованы!
Она замолчала, озадаченная, и улыбка ее растаяла, уступив место задумчивости. Акхеймион тихо шел рядом.
Затем рассказ о близнецах, Келмомасе и Самармасе, возобновился. Последний был явным идиотом, как слышал Акхеймион. Но, по словам Мимары, придворные лекари поначалу опасались, что оба ребенка родились слабоумными. Братья только и делали, что смотрели друг другу в глаза, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Разлученные, они отказывались от пищи, словно делили один аппетит на двоих. Только после того как Эсменет выписала знаменитого лекаря из Конрийи, близнецов удалось отделить друг от друга, и выявили идиотизм только у Самармаса.
– Так странно, – воскликнула Мимара, словно сцены лечения пронеслись у нее в голове. – Это было так странно… Проснуться и увидеть двух очаровательных мальчишек, нормальных во всех отношениях.
– Ты любила их.
– А как же иначе? Невинные младенцы, попавшие в запутанный мир. Другие, сколько бы ни сетовали, сколько бы ни причитали, не разглядели бы здесь лабиринта, никогда бы не поняли, для чего были выстроены Андиаминские Высоты.
– А для чего?
– Как тюрьма. Постоянный карнавал. И храм, больше всего как храм. Такой, где грехи считаются скорее по пережитому вреду, чем нанесенному. Это не место для детей! Я столько раз говорила об этом матери, предлагала увезти близнецов в одно из дальних поместий, куда-нибудь, где они будут расти при свете солнца, где все было бы… было…
Они остановились перед упавшим деревом, которое Друз заметил раньше, и потому решил, что Мимара замешкалась, чтобы лучше сосредоточиться. Ветви исполина согнулись и поломались, отклонившись в стороны или уйдя глубоко в почву. Сухие листья висели, шурша на ветру. Отыскать проход было нелегко.
– Где все было бы каким? – спросил он, когда стало ясно, что Мимара не собирается продолжать.
– Простым, – отрешенно сказала она.
Акхеймион улыбнулся, как старый, мудрый учитель. Ему пришло в голову, что Мимара пыталась найти, чем защитить воспоминания о собственном детстве, равно как и невинность двух младших братьев. Но вслух этого не сказал. Люди редко ценят нестандартные, своекорыстные интерпретации своих поступков, особенно когда страдания постоянно выбивают из равновесия.
– Попробую угадать, – рискнул он. – Твоя мать отказалась, объяснив, что нужно познать все опасности и трудности государственного управления, чтобы стать принцами.
– Вроде того, – согласилась она.
– А ты доверяла ему, Келмомасу.
– Доверяла? – воскликнула она возмущенно. – Он был ребенком! Он восхищался мной – до того, что это начинало раздражать!
Она с досадой посмотрела на старика, будто говоря: «Хватит…»
– Вот из-за кого я и сбежала, чтобы разыскать тебя.
Старого колдуна встревожили эти слова, но, как часто бывает в напряженных разговорах, он выбрал один момент, чтобы выяснить до конца.
– Да… Но он – сын Келлхуса, в нем течет кровь Анасуримборов.
– И?
– И значит, дунианская кровь. Как и в Инрилатасе.
Они перешли вброд ручей, хлюпающий под ногами, и теперь взбирались по противоположному склону балки. Остальные уже поднялись выше, напоминая сплетенную из тростника веревку, вьющуюся среди величественных стволов.
– А, я все забываю, – обиженно сказала она. – Наверное, он просто обязан быть аморальным манипулятором…
Мимара смерила Друза насмешливым взглядом, которым, вероятно, оглядывала бесчисленных обитателей Андиаминских Высот.
– Ты слишком долго просидел в глуши. Иногда ребенок – просто ребенок.
– Они рождаются только для этого, Мимара. Чтобы стать дунианами. Их растят исключительно для этой цели.
