Он бежал, как пес, пригнувшись, и травы хлестали его мокрыми стеблями по лицу и плечам. Низко висело утреннее солнце, бледно просвечивая сквозь дымку, которая всегда встречала рассвет на берегу великого моря. Золото украсило грани камней, лежащих под открытым небом. Акрополь вставал из своей чернильной тени, силуэт в тумане, не имеющий глубины. Развалины обладали своей красотой, они были свидетелями мощи Праотцев и их власти. Воля и могущество людей иссякли под ненасытным натиском Порождений. Здесь великое их множество с криком совокуплялось со сломленными и мертвыми.
Таковы были священные факты. Но существо по имени Сома не поднимало головы, чтобы созерцать и поразмыслить над этим. Не смело. Ведь среди людей был следопыт Ксонгис, миндалевидные глаза которого мало что упускали. И был еще Нелюдь, чей нюх превосходил даже его собственный в некоторых отношениях.
У него была миссия.
Существо остановилось над обезглавленным телом Ущерба, прислушиваясь к жужжанию трупных мух. Оно помедлило минуту, наслаждаясь разбухшей плотью меж ляжек, а затем продолжило бег по неверному пути отряда.
На возвышенности, некогда называвшейся Хейлорской, оно пронеслось сквозь руины концентрических оборонительных сооружений, проползло по фундаментам, поглощенным дебрями, не обращая внимания на открывшийся вид: город, рассыпавшийся, как кости, болота, над которыми клубились испарения, гладь Церишского моря. Вместо этого существо устроилось среди остатков лагеря скальперов, вдыхая сладкий запах, оставшийся там, где их анусы соприкасались с травой. Оно нашло место, обмоченное женщиной, и отшатнулось, почуяв резкий запах ее плода.
Помедлило над кислым мускусом Нелюдя.
Что-то происходит… не предусмотренное Праотцами.
Оно сжалось от страха, похлопало себя по лицу. Случись кому-нибудь лицезреть его в этот момент, его глазам предстало бы безумное существо, сложенное, как мужчина, но с прекрасным женским лицом, измазанным кровью и грязью, прыгающее с ноги на ногу, как осиротевшая обезьяна.
Запрокинув голову назад, оно прижало затылок к спине, чтобы открылся его второй голос.
И издало вопль.
– Не надо… – пропел тонкий голос откуда-то сверху. – Я следовала за тобой с восхода солнца.
Существо резко обернулось, охваченное дикой тревогой.
Позади высились разрушенные стены, напоминая линиями горную гряду. На ближайшей из руин сидела птица, ее блестящее черное тельце отливало фиолетовым, а голова, будто высеченная из мрамора, была человеческой.
Синтес… создание Праотцев. Цветущие травы трепетали на ветру у его ног. Дневная луна, бледная, как бельмо на кошачьем глазу, всходила над его обсидиановой спиной.
Существо по имени Сома упало ничком на свое фальшивое лицо.
– Ты должен был наблюдать за ним, – произнесла птица, нахмурившись.
– Все меняется.
Глаза, похожие на голубые бусинки, закрылись и открылись.
– Каким образом?
Существо по имени Сома осмелилось поднять лицо, принявшее облик Мимары.
– Кудесник, гностический кудесник собрал отряд несколько недель назад… Он надеется найти Сокровищницу.
Минутное замешательство.
– Из Завета? Человек из Завета нанял Шкуродеров?
– Нет… Я не уверен… Он величает себя колдуном, волшебником без школы. Даже сейчас в нем мощно горит Чигра. Очень мощно.
Синтес склонила свою крошечную головку, на секунду задумавшись.
– Значит, старый глупец нашел путь назад к бенжукской пластине. Он обнаружил тебя? Друз Акхеймион?
– Нет… С ним женщина, одна из тех, кого научили узнавать нас. Беременная…
Отрывистый кукольный кивок.
– Лицо, что ты носишь… вижу. – Тени заколыхались подле птицы, словно кто-то заморгал. Мощный и яростный. – Мимара.
Существо съежилось и отступило.
– Да.
– Она беременна. Ты уверен в этом?
– Зловоние не обманывает.
Птица снова заколебалась, словно распутывая очередную мысль… В головку величиной с яйцо без труда помещался могущественный дух.
– Тогда ей нельзя причинять вред. Ко всем предсказаниям следует относиться с почтением, как ложным, так и верным.
– Да, Праотец. Я предполагал, вот почему… воздержался.
Птица подергала головкой.
