— Что мне еще и поспать иногда хочется, тебе в голову не пришло.
— Отчего же, пришло. Только, Делла, ты понятия не имеешь, что такое «хочется поспать». Когда ты последний раз работала в офисе с жестким распорядком?
— Ну сейчас ты мне будешь объяснять, что твоя работа тяжелей моей.
— Зачем? Чтобы ты убедилась в том, что я тебе завидую?
— А ты завидуешь?
Вера на секунду оторвалась от документов, посмотрела на меня:
— Конечно.
Я фыркнула:
— Если бы ты знала…
— Делла, из троих моих детей общий с мужем только младший сын. Со старшими я справлялась одна, как и ты. И ни с одним ребенком я не могла просидеть дома и шести недель после родов. Так живут все женщины мира. Все, кто не может рассчитывать на поддержку мужа, — поправилась она. — Не считай себя особенной. Так вот, если б мой муж носил фамилию Маккинби, я бы знала чем занялась. Я послала бы к чертовой матери этот офис и занялась наукой. Я бы наконец написала историю сыскного дела, благо у меня довольно практики в этой области. Или даже историю инквизиции. Мне очень повезло с мужем, потому что он согласен возиться с детьми. Но когда я гляжу на своих подруг по колледжу… Они пашут, как маленькие ослики. Им надо заработать на няню, на семью, на горничную, на повариху, на себя плюс дать мужу достаточно внимания… Есть что-то исходно порочное в идее гендерного равноправия, как мне кажется. И порок этот — в отношении к детям. Любой мужчина считает, что дети — твоя проблема. Такая же точно, как забота о внешности и здоровых зубах.
Я тяжело вздохнула:
— Надо понимать так, что твой благоверный позвонил в ужасе и сказал, что, если его не избавят от этих маленьких хищников, он через неделю повесится?
— Примерно так, — с полным присутствием духа ответила Вера.
— И какие выводы?
— Выводы таковы, что нам надо справиться с этим делом за неделю. Через неделю я превращусь в самку. В наседку. В общем, в то, с чем ни один разумный человек работать не захочет.
— И все потому, что мужчина, не обремененный работой, не сумел управиться с детьми.
— Делла, ну чего ты от мужика хочешь? Сильный пол же…
— Тогда я не понимаю, чего ты тянешь время и не хочешь ехать в чертов клуб.
— Он открывается только в шесть. Собственно, уже открылся. Но все значимые персоны, насколько я знаю, подтянутся не раньше десяти вечера.
— И это, конечно, повод нам явиться к полуночи, а то раньше эти значимые персоны не напьются?
— Я думаю, лучше к половине одиннадцатого.
— К половине десятого, — уступила я.
— Делла, операцию веду я. И я решаю, кому и что делать. Мы приедем к половине одиннадцатого. Ты очень яркая личность, и судя по тому, что сказала Нильс, тебя ведут. Твое появление в любом месте предвещает погром. Для сектантов, разумеется. Поэтому ты войдешь туда в самый последний момент. Вместе со мной. А четверо агентов будут там раньше. Сирон приедет к шести, Тейлор и Машики — к восьми. И Дуглас к десяти.
— Вера, а нельзя заменить Дуглас на кого-нибудь другого?
Вера наградила меня понимающим взглядом:
— Нельзя. Я уже пыталась. — Она глубоко вздохнула и отодвинулась от стола. — Ты знаешь, я недолюбливаю ее. Я даже на Кента соглашалась, хотя он идиот.
— Удивительно, что я так до сих пор и не видела это ваше чудо — Кента.
— Вот и хорошо. Поверь мне на слово, он не стоит твоего интереса. Но сегодня я предпочла бы видеть в своей команде его, а не Дуглас. Хотя Дуглас — опытная, умная, отлично подготовленная и точно не сделает какой-нибудь глупости вроде беспардонного флирта с главной подозреваемой.
— Меня бесит, что у Дуглас прическа такая же, как у сектанток.
— Делла, ты отстала от жизни. Эта прическа сейчас на пике моды. Длинные прямые волосы, желательно темные, без челки, гладко убранные в пучок на затылке.
— Не хватает только хиджаба.
— Это Британия. У нас пуританские мотивы всегда пользовались некоторым спросом. Почему бы и нет, кстати, если шотландские мужики традиционно носят юбки и не носят трусы?
