начальник! — зато так выдрессировал подчиненных, что те научились успевать вовремя хотя бы через раз. Ах, молодой Йен Йоханссон, вот кто умел работать быстро и не по шаблону. Он и сейчас может импровизировать, как сегодня в клинике. Наверное, Вера права, хорошо бы его в шефы местного бюро, он их научит шевелиться.
Потом Вера отпустила своих помощников, и мы наконец-то поехали в Батгейт, где жил владелец клуба.
Мы почти не разговаривали по дороге — я пыталась понять, где, в какой момент ошиблась. Меня не отпускало это ощущение — непоправимого промаха, катастрофы, которую я проморгала. Точно так же я чувствовала себя накануне провала в Эльдорадо. Дня, наверное, за три я почуяла беду, и когда генерал Вальдес вызвал меня в кабинет для серьезного разговора, даже и не удивилась.
Похоже, сейчас я тоже не удивлюсь. Второй раз за день. Не многовато ли?
— Так, — сказала Вера, свернув с улицы к небольшому, но уютному особнячку в неоклассическом стиле.
Ну да, удивляться нечему. Надо было приехать минимум полчаса назад. Надо было не выяснять, какие претензии Дуглас имеет к Джеки Понс, а мчаться сюда.
Может, успели бы.
Все окна в особнячке светились не хуже рождественской елки, а входная дверь, распахнутая настежь, вальяжно покачивалась на легком сквозняке.
— Вызывай полицию.
— С какой стати я? — возмутилась Вера. — Лучше ты, ты ж не работаешь у нас…
— С такой, что я прямо отсюда вызову своего водителя и поеду домой. Я не собираюсь работать свидетелем до утра.
Вера повернула точеную голову и несколько секунд рассматривала меня.
— Делла, по-твоему, я где-то допустила ошибку?
— Мы обе, Вера. Мы обе. Мне надо побыть одной и подумать.
Она отвела взгляд.
— Хорошо. Если хочешь знать… я тоже чувствую, что мы… Нет, не ошиблись. Мы опаздываем. Всюду. Нам надо было приехать в этот клуб вчера.
— И без истерички Дуглас.
— Я же хотела взять Кента вместо нее.
— Толку от него, как от фонарного столба. Вреда, правда, столько же.
— Фонарный столб может быть весьма уместен, если использовать его по назначению или хотя бы грамотно.
— Кента тоже можно поставить в угол, придать ему интересную позу и любоваться.
— Думаешь, Дуглас наврала, что он в клубе неплохо отработал?
— Ты и сама так думаешь.
— Но зачем, Делла? Зачем?!
В ее голосе было страдание. Неподдельное. Я не поверила своим ушам, пригляделась и опешила: щеки Веры блестели от слез.
— Я… — прошептала Вера. — Делла, это как сказать ребенку, что Санта-Клауса не существует. Я верю, что в федеральной безопасности должны работать только самые лучшие. Я… — она сглотнула слезы. — Я научилась притворяться, но так и не стала циником на самом деле. Я научилась прощать глупость, нерасторопность, амбиции на пустом месте… Но ложь я простить не могу. Ложь — это всегда первый шаг к преступлению. Все до единого преступники начинали с того, что где-то когда-то кому-то солгали.
Ее тонкие руки, лежавшие на штурвале, сжались в кулаки. Ногти впились в ладони. Вера несколько раз глубоко вздохнула. Боль помогла ей справиться с собой.
— Тебе действительно лучше поехать домой. В конце концов, тебе за эту работу не заплатят.
— Ошибаешься. У меня клиентка — Нина Осси. Устроившая погром в клубе.
— У нее что, еще и деньги водятся?!
Мы переглянулись — и хором рассмеялись.
Наверное, это странно выглядело. Сидят две женщины в машине и ржут, утирая слезы. Сидят напротив особняка, в котором лежат еще неостывшие трупы, и хохочут в голос.
— Ладно, — сказала Вера, — вызываю полицию… Проклятье, я даже не знаю, была ли у этого несчастного семья… Наверное, семью тоже убили. Твоя версия? Охрана или кто-то другой?
— Джеки Понс.
— Думаешь? Она странная, не буду спорить, но…
— Вера, у этой девицы боевой опыт — не хуже, чем у меня. И больше всего меня настораживает, что я видела похожее личико в клубе, когда была убита Хатак Тулан.
