— Да, спасибо, — вежливо и отстраненно ответил Майя.
Больше Кала не пытался заговорить в ним.
Майю ожидало новое письмо, на этот раз частного порядка: приглашение на музыкальный вечер от Наревиса Чавара. Знаменитая сопрано из Большого оперного театра Чжао будет исполнять наиболее известные арии. Майя никогда не был в опере, хотя читал о ней в газетах, время от времени попадающих в Эдономею, и был слишком обрадован приглашению Наревиса, чтобы отвергнуть его. Как только вернулся Цевет — с как никогда довольным лицом (хотя Майе показалось, что он заметил нервное подергивание кончиков ушей) — Майя попросил его составить ответ.
Еще было письмо от Тары Селехара:
«Приветствую Его Императорское Высочество Эдрехазивара VII.
Повинуясь пожеланиям Вашего Высочества, мы побывали этим утром в Улимере в Сето. Поскольку нам не известно, когда Ваше Высочество будет склонен предоставить нам аудиенцию, мы предположили, что лучшем решением будет отправить вам письменный отчет.
Мы передали рекомендательное письмо прелату Улимера, который был им полностью удовлетворен и согласился оказать нам всяческую помощь. Он рассказал нам все, что знал о жертвах; конечно, не много, так как особенности его служения не предусматривают тесного общения с живыми, а потом показал нам их могилы. Их семьи, сообщил он, собирают деньги для общего могильного камня…»
Майя опустил письмо на колени. Он мрачно подумал, как часто ему придется прятать лицо от Цевета, чтобы скрыть подступающие к глазам слезы, через сколько подобных моментов предстоит ему еще пройти, сколько раз у него будет перехватывать дыхание от осознания жестокости жизни. Конечно, каждый раз, когда ему покажется, что он обрел тихое и безопасное убежище, реальность будет выдергивать его на свет божий, и всегда это будет происходить стремительно, внезапно и жестоко. На этот раз он вспомнил об экипаже и капитане «Сияния Карадо», их заботе и доброте, и спросил себя: кто стал бы оплакивать этих людей, если бы взорвался их дирижабль.
— Цевет.
— Ваше Высочество?
— Мы хотели бы сделать подарок семьям тех, кто погиб на «Мудрости Чохаро».
— Ваше Высочество?
Майя повернулся.
— Разве мы выразились недостаточно ясно?
— Но какого рода подарок, Ваше Высочество?
— Мы не знаем. Мы не знаем, что будет наиболее уместно в данной ситуации. Можем ли мы подарить им деньги?
— Ваше Высочество может поступать так, как вам угодно.
— Если мы дадим им деньги, — медленно и отчетливо произнес Майя, — это не вызовет обиду? Мы устали от того, что причиняем людям вред каждым своим поступком.
— Ваше Высочество, мы не понимаем…
— Да или нет?
— Ваше Высочество, — сказал Цевет. Он сделал паузу, вертя в пальцах перо. — Будет считаться более милостивым с вашей стороны, если подарок будет иметь некоторое… значение.
— Очень хорошо. — Майя снова поднял письмо и помахал им перед носом Цевета. — Мер Селехар сообщил нам, что семьи собираются приобрести надгробие. Этот подарок будет иметь надлежащее значение?
— Да, Ваше Высочество.
— Проследите за этим, пожалуйста.
— Да, Ваше Высочество.
Майя вернулся к письму.
«… Мы медитировали среди могил и, получив от прелата имена родственников жертв, должны будем поговорить с ними, как только удастся организовать встречу. Эти лица имеют только косвенное отношение к смерти Императора, но в соответствии с нашим учением Стинто могут помочь нам связать жизнь и смерть и заполнить пробелы в нашем расследовании. Подобные попытки не всегда успешны, но достаточно часто приносят пользу, чтобы пренебречь ими.
Мы так же отмечаем, что прелат Улимера осведомлен о расследовании, которое проводят Свидетели лорда-канцлера, что подтверждает серьезность их намерений в поиске истины. Но в соответствии с пожеланием Вашего Высочества мы будем продолжать собственное дознание».
С надеждой, что Ваше Высочество, одобряет наши действия и намерения,
