подписали, тоже. Ну… разве что кроме первой и последней.
— …Решили добавить немного импровизации. Надеюсь, вы оцените мое маленькое хулиганство.
Брови Халлорана стремительно сошлись на переносице, он сложил руки на груди, а волосы на моей буйной голове зашевелились, пытаясь подняться. Я приказала им лежать, как положили: отступать некуда, за нами только узкий коридорчик. И Мэйстон, который принадлежит Халлоранам.
— Ну а чтобы заинтриговать вас еще больше… — я улыбнулась Рингисхарру и в его лице всем тем, кто сейчас действительно с искренним интересом смотрел на сцену, — скажу, что в самом конце выступления вас тоже ждет сюрприз. Но не будем забегать вперед.
Я вскинула руку, и первые аккорды привычно вплелись в мой голос:
Сняла микрофон со стойки, подхватила платье и спустилась в зал. Слегка склонила голову, когда проходила мимо столика Халлоранов. Незамысловатые слова веселой песенки пузырились, как веоланское. Поднимались ввысь вместе с моим голосом и таяли под раскрытой пастью дракона- голограммы, от которой захватывало дух. Песенка писалась под мужчину, но я ее очень любила. Именно она стала для меня пропуском в Ландстор-холл: после ее исполнения на прослушивании Эвель пригласила меня на работу.
Голос мой сейчас звучал по-мальчишески звонко: чуть выше, чем мужской, но уже и не женский. Я лавировала между столиков, и мотив стлался за мной шлейфом. Интерес лучших из лучших по-прежнему накатывал волнами, но то ли я с ним смирилась, то ли привыкла. Ничем он не отличался от любопытного взгляда официанта, замершего у выхода, чтобы дослушать. Или от журналиста, постукивающего пальцами по планшету. Правящие или аристократы, журналисты или снующие между столиками официанты, сейчас все они зрители.
Вызов был брошен, поэтому и воспринималось все теперь гораздо проще: наверное, так чувствует себя человек, запрыгнувший верхом на дракона и приказавший ему лететь. Странно, но я ловила все больше улыбок — даже тех, кто изначально пытался держать лицо. И эти улыбки вспыхивали гораздо ярче, чем таинственная и загадочная магия иртханов.
Конец песни застал меня рядом со столиком Ирргалии, так же как мгновения тишины и последовавшие за ними аплодисменты Аррингсхана. Иртханесса отодвинулась, чтобы случайно не коснуться шлейфа моего платья, но рукоплескания правящего уже подхватил зал, один за другим столики присоединялись к шквалу, беснующемуся под сводами. Я отпустила платье и поклонилась — глубоко, как актриса на сцене. На кулисах тоже горел герб Халлоранов: парящий дракон. Если бы я стояла у стойки, крылья раскрылись бы прямо за моей спиной.
— Спасибо, — сказала я, когда все стихло. Выпрямилась и повторила уже громче: — Спасибо!
Пока шла, чувствовала прокатывающиеся по коже волны силы, улыбалась и избегала смотреть лишь на одного-единственного иртхана в этом зале. Внутри меня бегала малюсенькая Леона, с диким оглушительным визгом пытаясь найти пятый угол, в который можно залезть. Он мне голову оторвет. Ну ладно, сначала заставит Эвель меня уволить, а потом оторвет и повесит на стене, как трофей поверженного врага. Но разве оно того не стоило?
Например, вот этого странного взгляда — который я все-таки поймала перед следующей песней. Яростного раздражения, смешанного с… восхищением? Да пусть засунет свое восхищение голографическому дракону под посеребренный хвост! Интриган чешуйчатый.
Дальше я просто пела, звук за звуком, слово за словом приближаясь к тому, что мне предстояло в самом конце. Из-за этого пришлось немного поменять порядок песен — по возрастанию силы голоса. Дрэйк перекатывал аккорды между пальцами так яростно, что они звенели в раскаленном от алого тумана воздухе. Уже завершая свое выступление, когда звуки рояля затихали в пении каменных стен, я снова заговорила:
— Спасибо всем за теплый прием. Петь для вас было очень приятно. — Чтобы набраться смелости, взглянула на Аррингсхана. — То, что я буду петь сейчас, — мой личный подарок имениннице, — я искренне улыбнулась местре Халлоран, — ее сыновьям и особым гостям, местру Аррингсхану и местрель
