Драгоценность

От духоты в зале, да еще после шампанского, у меня кружится голова. Герцогиня танцует с герцогом. Карнелиан и Эша нигде не видно, а Люсьен беседует с лакеями. Гарнет с приятелями хохочут, разглядывая девушек. Мне нужно на воздух. Отыскав дверь, я незаметно выскальзываю в сад.

Вечерняя прохлада остужает кожу, и я вдыхаю глубоко-глубоко, как только позволяет мой дурацкий корсет. Отираю вспотевший лоб. Так приятно побыть в одиночестве хотя бы минутку.

Я в маленьком саду с фонтаном. Две фигуры сидят на скамейке в дальнем углу, сливаясь в объятиях. Справа от меня возвышается живая изгородь, и я скрываюсь за ней, подальше от парочки и шумного бала.

Лунный свет отражается в небольшом пруду, на берегу которого стоит беседка. Здесь так спокойно, так мирно. Я осторожно приседаю у воды, стараясь не замочить подол платья, и кончиком пальца прикасаюсь к стеклянной глади. Лунная дорожка расползается, лениво собирается в круг, и снова все замирает.

–?Привет, – доносится до меня голос.

Я едва не грохаюсь в пруд. Вскакивая на ноги, вижу его, Эша, в полумраке беседки. Он уже без смокинга, рукава его рубашки закатаны.

–?Привет, – еле слышно выдыхаю я.

Какое-то время мы просто смотрим друг на друга.

–?Что ты здесь делаешь? – спрашивает он.

–?Я… я не знаю. Мне стало жарко. И там очень шумно.

–?Да, пожалуй. – Он опускает глаза. – Тебе нельзя здесь находиться.

–?Наверное, нельзя.

Но он не прогоняет меня. И сам не уходит.

–?Это было невероятно, – говорит он, встречаясь со мной глазами. – Я никогда еще не слышал такого блестящего исполнения.

–?О, – отвечаю я. И добавляю, спохватившись: – Спасибо.

–?Они не понимают, – говорит он, устремляя взгляд на огни бального зала. – Они думают, что твоя музыка принадлежит им. Как будто деньги гарантируют им это право собственности.

–?Разве нет? – с горечью замечаю я.

Он пристально смотрит на меня, его лицо непроницаемо.

–?Нет, – отвечает он.

–?Что ж, в любом случае, я не Страдивариус Тэнглвуд, – говорю я, пытаясь оживить разговор. – Даже и не Рид Пёрлинг.

Эш смотрит в сторону, его лицо становится задумчивым.

–?Знаешь, я никогда раньше этого не делал. В смысле, не перечил клиенту. Это запрещено.

–?Тогда почему перечишь мне?

–?Не знаю. Я просто… – Он вздыхает. – Просто захотелось сказать правду.

–?Тебя послушать, так ты совершил преступление.

–?В моей профессии это так и есть.

–?Моя профессия и вовсе запрещает любые разговоры, – возражаю я. – Так что мне ты можешь говорить правду. Я все равно никому не смогу рассказать.

–?Отличная идея. – Эш ухмыляется. – Сказать по правде… я ненавижу авокадо.

Я смеюсь.

–?Что?

–?Авокадо. Я их ненавижу. Они скользкие и на вкус, как мыло.

–?Авокадо совсем не как мыло. – Я снова смеюсь. – А я ненавижу этот корсет. – Я тычу пальцем в жесткий панцирь. – Почему мужчин не заставляют носить такие идиотские доспехи?

– Я не думаю, что герцог выглядел бы в них так же изящно, как ты, – отвечает Эш.

Мои щеки заливает румянец.

–?Я выгляжу ничуть не лучше, чем большинство женщин на этом балу.

–?Не сравнивай себя с ними, – резко произносит он. Я застываю от удивления. Он смущается. – Извини. Я виноват, я…

–?Все хорошо. Я неправильно выразилась. – Я бросаю взгляд на дворец. – Я совсем не такая, как они, – бормочу я.

–?Да, – соглашается Эш. – Ты не такая. – Его слова жалят, как оскорбление, пока он не добавляет: – И я нахожу это высшей формой комплимента.

–?Сколько раз ты бывал здесь? – спрашиваю я.

–?В королевском дворце? Вот уже двенадцатый раз я удостоен приглашения.