Драгоценность

мазь, которая щиплет и пахнет эвкалиптом, но кровотечение останавливается. – Герцогиня проявила мудрость, дождавшись тебя. Я чувствую, что мы с легкостью выполним поставленную перед нами задачу.

Он помогает мне подняться и очищает мое лицо марлей, смоченной спиртом.

–?Ну, вот. Теперь как новенькая.

Моя кожа истончена до хрупкости. Внутренности как желе, и плавают, пытаясь занять свои прежние места. Жизнь дерева еще обвивает мою грудную клетку.

–?Думаю, на сегодня это все, – говорит доктор Блайт, похлопывая меня по плечу. – Увидимся завтра.

Он спускается вниз по заросшей тропинке. Я задерживаюсь возле дерева и смотрю на созданный мною листок. По форме напоминающий маленькую варежку, он окрашен в нежный зеленовато-коричневый цвет. Я ловлю его пальцами и ощупываю исчерченную прожилками поверхность.

–?Прости меня, – шепчу я дереву.

Я пытаюсь представить, каково это – вырастить в себе ребенка со скоростью дубового листа, вылупившегося из узелка. И содрогаюсь при мысли о том, что мой живот раздуется так быстро.

«Тебе больше не нужно беспокоиться об этом, – говорю я себе. – Люсьен вызволит тебя отсюда».

Я дрожу от холода. Воздух остыл, и солнце прячется за тонким слоем облаков. Я возвращаюсь к западной стене и смотрю на сплетенные цветы. Моя первая фиалка уже увядает.

Я должна отправить еще одно сообщение. Пока я здесь, Рейвен должна знать, что я не забыла о ней. Правда, с приближением зимы обилие цветов может вызвать подозрение. Я роюсь в карманах пальто и достаю старую ленту для волос, с бахромой на кончиках, нежно-розового цвета. Рейвен ненавидит этот цвет, поэтому я быстро рисую другой образ, и бледно-голубые нити расползаются по атласной поверхности. Я создаю новый росток плюща, обвиваю его лентой и заставляю карабкаться вверх по стене.

Я надеваю перчатки и спешу обратно во дворец. Когда я прохожу мимо бального зала, какое-то движение в окне привлекает мое внимание. Осторожно подкрадываясь, заглядываю внутрь. Мое сердце леденеет и падает камнем вниз.

Эш и Карнелиан танцуют в паре. Он обнимает ее за талию, его ладонь лежит у нее на спине, а их лица едва не соприкасаются. Одной рукой она держит его за шею, другая рука лежит в его ладони. Его движения плавные и грациозные, Карнелиан неуклюже поспевает за ним.

Мне не следует на это смотреть. Но я не могу заставить себя отвернуться.

И вдруг на мгновение, которое кажется вечностью, время останавливается. О, ужас – он наклоняет голову, касаясь губами ее губ. Боль пронзает меня, и я хватаюсь за оконную раму в поисках опоры. Моя рука скребется по стеклу, и я отпрыгиваю к стене, моля о том, чтобы меня не увидели. Сердце колотится так, что его удары отдаются в теле крупной дрожью.

И я бегу прочь.

Спотыкаясь на скользком гравии, я углубляюсь в сад, ныряю в лабиринт, сворачивая наугад то вправо, то влево, теряясь в путанице живой изгороди. Все, что я вижу – это его губы, которые целуют ее.

Передо мной тупик, и я падаю на землю, задыхаясь. Я чувствую себя последней тупицей. Глупая маленькая девчонка, которая ничегошеньки не знает о любви. Все это время он целовал ее.

Я ненавижу его. Но себя ненавижу еще больше, за то, что была такой идиоткой и поверила в счастье. Хотя бы такое. Решив, что я сделала свой выбор, который что-то да значит, я ослушалась Люсьена, предала его доверие, и все зря.

Не знаю, как долго я сижу здесь, уткнувшись головой в колени, обливаясь слезами, дрожа от холода и медленно покрываясь инеем.

–?Вайолет? – Я вздрагиваю от звука его голоса, но не отвечаю и не поднимаю голову.

Я слышу, как он садится рядом со мной, чувствую его тепло.

–?Вайолет, я так виноват. Позволь мне объяснить. – Пауза. – Посмотри на меня, пожалуйста.

–?Нет. – Если я посмотрю на него, то снова расплачусь. А я не хочу плакать перед ним.

Он вздыхает.

–?То, что ты видела… это моя работа, Вайолет. Я должен это делать. Должен… целовать ее. – Я слышу, как он колеблется, подбирая слова. – Но это не то, чего я хочу. Я думал… думал, что ты это поймешь. – Я слышу, как шуршит трава. – Ты хоть представляешь, насколько я ненавижу свою жизнь? Мне приходится лгать постоянно. Я лгу этим девушкам, говорю им то, что они хотят услышать, и хуже всего то, что их это, похоже, не волнует. Им плевать, говорю я им правду или нет. Им плевать на меня. Они не видят меня, они не знают меня. Для них я вещь, которую можно таскать с собой на бал. Да, я не испытал на себе прелестей Аукциона, но меня постоянно покупают и продают, и это ничем не лучше.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Слова застревают в горле, не в силах вырваться наружу. Потому что я все понимаю. Я хорошо знаю, что он чувствует. И не могу ни осуждать, ни обвинять его.