За несколько дней до того момента, когда делать легальный аборт было бы уже поздно, Анника нарушила молчание.
– Роберт, только ты можешь это прекратить. Не я все это затеяла. Если я тебе не нужна, так и скажи, я пойму. Мы разойдемся, я уеду. Это разобьет мне сердце, но все же будет хоть какая-то определенность.
Роберт долго пристально смотрел на нее, и, к своему удивлению, Анника увидела у него на глазах слезы. Он покачал головой и что-то прошептал, ей показалось, что она расслышала: «Не поможет». Его голос звучал хрипло от волнения.
– Что ты сказал?
Роберт вытер глаза, поднялся и сказал лишь:
– Ничего. Ничего.
Потом поднес ее руку к губам, спокойно кивнул: «Что ж, так тому и быть».
Выйдя из комнаты, он юркнул наверх, в кабинет. До его ежедневного свидания с Эриком почти не осталось времени.
Анника вышла на крыльцо глотнуть свежего воздуха. Термометры показывали минус десять, и землю покрыл тонкий слой снега. Она сделала глубокий вдох, до боли в груди. Принял ли Роберт в конце концов ситуацию? Кажется, впрочем, что «принял» – неверное слово. Смирился, вот это больше похоже на правду.
На дальнейшие размышления не было времени, потому что она вдруг услышала приглушенный крик боли из-под крыльца. Мгновенно сообразив, что это означает, Анника поспешила к кошачьему домику.
У кошки и правда начались роды. Она зашипела на Аннику и слабо взмахнула лапой, все ее тельце извивалось в конвульсиях. Не обращая внимания на протесты животного, Анника пробралась в тесный закуток и свернулась, подтянув колени к подбородку. Она хотела видеть.
Кошка тяжело и ритмично дышала, ее живот вздувался: новые жизни искали выход наружу, в этот мир. Анника села, сцепив пальцы в замок, и так сосредоточенно наблюдала за происходящим перед ее взором, что вскрикнула от неожиданности, когда в отверстии показалось лицо.
Эрик посмотрел на Аннику, потом на кошку и снова на Аннику.
– Да, – бросил он. – Пора.
Анника с трудом проглотила комок и сумела выдавить: «Да».
Смердящее дыхание Эрика заполнило тесное пространство, и даже кошка, смирившаяся, казалось, с присутствием Анники, на миг отвлеклась от своих усилий, чтобы зашипеть на него и замахать лапой. Улыбнувшись, он заметил: «А вы, кажется, неплохо поладили», после чего трижды постучал в стену и скрылся из виду.
Кошка заметно успокоилась и вернулась к своему делу – давать жизнь котятам.
Она произвела на свет шестерых. После того как появился первый, все было кончено за десять минут. Анника рассматривала копошащихся мелких, слепых и беспомощных существ со священным ужасом.
Десять минут на то, чтобы явить миру шесть новых жизней, – и вот уже кошка, лежа на боку, облизывает своих котят, как будто не может быть ничего естественнее. Так оно, конечно, и было, но Аннике в тот миг казалось истинным чудом.
Особенно ее тронул первенец. Он – или она – был мельче остальных, и если у остальных котят в помете угадывался оттенок цвета их редкой шерстки, первенец был совершенно белым, и это выглядело так, словно у него почти совсем не было шерстки. Тело его было покрыто светлым мягким пушком, и Аннике захотелось пригреть его, завернуть во что-то, позаботиться и защищать его от зла.
Она глубоко задумалась о том, можно ли этого достичь, когда услышала доносящийся из дома шум: громкие голоса, потом глухой удар, как будто что-то упало на пол. Когда она попробовала выбраться, оказалось, что все тело затекло в неудобной позе, и ей понадобилось какое-то время, чтобы распрямить онемевшие ноги. Тем временем голоса стихли.
Морщась от боли, Анника медленно выползла из-под крыльца. Перед ней стоял Эрик, протягивая ей руку. Скрепя сердце она все же приняла помощь и встала на ноги. На его лице было написано полное спокойствие, ничто не указывало на недавнюю ссору.
– Не надо бы вам мерзнуть, – сказал Эрик, глядя на ее живот. – В вашем положении это не полезно.
Вырвав руку, Анника поспешила в дом. Эрик отправился в сторону конюшни, а Анника погладила живот. Вот так, в одежде, еще ничего не было заметно, так откуда же Эрик…
Неужели ему рассказал Роберт? Не потому ли у них вышла ссора?
Она нашла мужа в кабинете, он сидел за столом, спиной к двери. Перед ним стояла бутылка виски. В отличие от многих своих друзей Роберт пил весьма умеренно и редко напивался. Анника никогда не видела, чтобы он пил среди бела дня.
– Роберт?
Он медленно развернулся к ней на вращающемся стуле и отпил из полупустого уже стакана. Бледный, он искривил рот в деланой улыбке: «Да, дорогая?»
– Из-за чего вы ссорились? Ты и Эрик?
Сделав еще один большой глоток, он мотнул головой.
