недостатков системы муниципального велопроката. Ну или о чем обычно говорят за пивом малознакомые одинокие люди. Все что угодно лучше, чем снова весь вечер молчать, тайком от самого себя сочиняя очередное жалобное письмо мертвому адресату, имеющему как минимум одно бесспорное преимущество перед живыми: полную неспособность рявкнуть: «заткнись!»
– Не беспокойтесь, это не перерастет в недельный загул, – усмехнулся сосед, истолковавший его колебания по-своему. – У меня времени хорошо если часа полтора. Потом надо будет бежать. Нынче вечером меня ждут как минимум в трех местах, хоть разорвись.
Изобразил на лице приличествующее случаю сочувствие. А про себя невольно подумал: «Везет!»
Надо же. До сих пор считал полное отсутствие обязательств, понуждающих вечно куда-то нестись и с кем-то встречаться, одним из главных бонусов переезда. А оказывается, уже успел соскучиться по суматошной жизни, заполненной разговорами, свиданиями и вечеринками. Тоже мне, интроверт.
Сперва шли знакомым, сто раз уже хоженым путем, но вскоре сосед свернул в переулок, потом в следующий, увлек его за собой в проходной двор, откуда вышли на совершенно незнакомую улицу. Это было приятно – обнаружить, сколько, оказывается, осталось неисследованных белых пятен, да не где-нибудь на окраине, а в центре, под самым носом, гулять еще и гулять.
– Никогда не устану этому удивляться, – вдруг сказал сосед.
Из вежливости переспросил:
– Чему именно?
– Тому, как охотно город вступает с нами в переписку, – усмехнулся тот, указывая куда-то влево. – И как быстро отвечает на некоторые вопросы, еще сформулировать толком не успел, а ответ – вот он, уже готов.
Слева была светло-желтая стена жилого дома, обезображенная короткой размашистой надписью на литовском языке. Судя по кривизне букв, автор то ли совсем недавно начал посещать среднюю школу, то ли просто был вусмерть пьян.
– Здесь написано: «Даже не сомневайся», – пояснил сосед.
– А вы как раз в чем-то сомневались?
– Угу, – кивнул тот. И, помолчав, добавил: – Естественное состояние для человека. Так что это послание подойдет каждому второму прохожему. Но все равно я рад его получить.
Сказал, вдохновленный такой неожиданной откровенностью:
– Когда я сюда в первый раз приехал, на выходные, город посмотреть, мне постоянно попадались на глаза надписи: «Я тебя люблю». Раз десять за два дня, все в разных местах, по-русски и по-английски. И мне, конечно, было приятно думать, что эти послания адресованы мне. Хотя и дураку ясно, что какой- нибудь девчонке. При чем тут я. Но настроение все равно поднималось. Однако с тех пор, как переехал, никаких признаний в любви не видел. Ну или просто перестал обращать внимание.
– Скорее всего, – согласился сосед. – Обычно все самое интересное достается туристам. Оно и понятно, пока мы целеустремленно носимся по делам, они гуляют в свое удовольствие и глазеют по сторонам. Вот и снимают все сливки. А мы пришли.
И увлек его за собой под полосатый навес уличной пивной, где каким-то чудом нашелся один свободный стол, как будто специально их ждал. Остальные были заняты, все-таки пятница, вечер да еще такой теплый, ищи дураков – по домам сидеть.
Сосед, конечно, приврал, местному вишневому пиву до бельгийского было как отсюда до Брюгге. Пешком, в железных башмаках. Но настроения это не испортило. Сидеть с кружкой за деревянным столом на маленькой площади, среди беззаботных пятничных гуляк и спущенных с поводков добродушных, явно довольных жизнью собак, оказалось неожиданно приятно. Как будто снова стал туристом, и впереди еще много приятных бесцельных прогулок и беззаботных летних вечеров.
Одна из собак, похожая на улыбчивого голубоглазого волка, подошла к нему знакомиться. Положила на колени мохнатую башку, смотрела так внимательно и серьезно, что пришлось представиться:
– Меня зовут Александр. Можно «Алекс» или «Шу», но это только если крепко подружимся. А тебя?
– Ханна, – сказала собака.
Несмотря на женское имя, у нее был густой, хрипловатый бас.
Все произошло так естественно, что в первый момент он даже не удивился. Только секунду спустя начал понимать, что происходит что-то не то. Обычно собаки не говорят человеческим голосом, а эта… Но тут компания, сидевшая за соседним столом, дружно заржала, и он сообразил, что за Ханну ответил внимательно следивший за ее перемещениями хозяин, или кто-то из его друзей. Не подавая виду, протянул собаке открытую ладонь.
– Очень приятно, Ханна. Рад знакомству. Давай пять.
Собака, немного поколебавшись, положила на его ладонь тяжелую лапу, коротко взвизгнула от полноты чувств, развернулась и убежала к хозяину. Спряталась под лавку и затихла. Пришлось заливать горечь разлуки местным вишневым пивом, утешительно сладким, как компот.
– Вы прекрасно держались, – заметил сосед. – Можно подумать, всю жизнь ждали, что однажды с вами заговорит собака. И заранее приготовились с достоинством встретить это событие.
Пожал плечами.
