ринулась к своей лошади.
Вскоре мы неспешным шагом двигались в сторону рынка. Даже с такой скоростью туда было добираться не более четверти часа. Так что по пути успел о многом рассказать, в том числе и о причине посещения площади с торговыми рядами:
– Намеченное нами убиение несчастной скотинки отменяется. Наш новый товарищ по команде сегодня покажет уникальное представление: выездка и вольтижировка на легендарном Ажаре! Билеты в первый ряд уже проданы, поэтому торопитесь купить всего два оставшихся на галёрке!
– Громче кричи, – не удержалась баронета от язвительного совета. – Не то покупателей не дозовёшься. Всю прибыль растеряешь.
– А ты! Разве не хочешь купить билет?
– Для меня доблестный рыцарь Чайревик уже взял в первом ряду.
– Неправда. Насколько я знаю, он сам без билета, – продолжал я шутливую пикировку. – Так что поторопись, не скупись!
– У меня нет денег…
– Как можно требовать деньги от благородной и прекрасной дамы?! Она вправе оплатить билет всего лишь парочкой поцелуев. Получится бесплатно и романтично!
– Где ты видел бесплатную романтику? – ухмылялась красавица. – Тем более что один мой поцелуй стоит больше всего твоего вооружения.
– Ничего себе цены! – не удержался от реплики тоже улыбающийся Пятница. – Лучше уже тогда жениться и целоваться бесплатно, сколько тебе влезет.
– О-о! Мой юный друг! – пустился я в философствования, со злорадством наблюдая за всё больше багровеющим лицом «Димончика». – Как раз в женитьбе и заключается та самая главная ловушка, подстерегающая наивных мужчин. Потому что очень быстро пропадает весь интерес целовать ту женщину, которая принадлежит тебе постоянно. Страстно к себе манят только те губки, которые тебе не подвластны, которые тебе не принадлежат по праву супружеского контракта. Как следствие, мужчина вновь смотрит на чужих красавиц, мысленно раздевает их, а во сне не только целует… Например, мне сегодня ночью приснился сон, в котором я несколько раз страстно поцеловался с одной весьма симпатичной и любвеобильной дамой. Эх, вот это был сон!..
Стоило видеть, с каким подозрением и некоторой растерянностью уставилась на меня сияда. Ну а наш светлый паладин вообще опустился до звериного рычания:
– Максим-Адриано! В мать твою влюбись! Ещё один такой пошлый намёк я от тебя услышу, вызову на дуэль! Как ты смеешь вести себя так низко и подло?! Мало того, что почти опорочил честную и невинную женщину, оказавшись в непотребном виде в её постели, так ещё и всякие пошлости начинаешь рассказывать, привидевшиеся в твоих снах? Позор!
Ничуть не испугавшись такой угрозы, я задал невинный вопрос:
– Извини, дружище, но что ты такого страшного и позорного увидел в невинных поцелуях? Тем более если во сне я целовался с другой женщиной?
Мы уже стояли возле рынка, собираясь высматривать там местную достопримечательность, как вдруг покрывало на повозке шевельнулось и из-под него послышалось:
– Воды! Я просил воды не жалеть! – Когда мы вылили все остатки, что у нас были, оттуда донеслось умиротворённое: – Вот, сейчас другое дело… сразу слух улучшился… Люблю ругань слушать, настроение поднимается…
– Эй, академик! – окликнул я его. – Долго ты там ещё валяться будешь?
– Минут десять… Но я всё слышу, и можно сказать, уже влился в вашу дружную компанию!
И опять сияда не удержалась от непроизвольного вздрагивания. Да и в голосе не стала скрывать омерзения:
– А давайте, пока он ещё труп – мы его сожжём? У нас, в Новой Византии, всегда так делали с некромантами.
– О-о! – послышалось из-под мокрого покрывала. – Я чувствую, что дама ярый любитель поспорить о белом и чёрном? Хо-хо! Она мне уже нравится!
Тут же на него свой гнев перенаправил Чайревик:
– Ну, ты, неполноценное умертвие! Следи за словами, а то на костёр от тебя только кусочки уложат! – И это не осталось без ответа:
– Неужели среди нас оказался человек, способный поднять меч на безоружного?! О, боги! Куда я попал?! Верните меня обратно в мою тихую и мирную канцелярию!
– Зачем богов просить? – веселился вовсю и наш юный товарищ. – Через пять минут ты и сам ходить сможешь, вот и побежишь обратно. Если отрекаешься от обеда, назначенного в честь твоего освобождения.
Тотчас Брок стал кричать, что не отказывается и слёзно просит у всех прощения, кого зацепил хоть одним неосторожным словом. А в адрес единственной нашей дамы кричал, что сам себя сожжёт на костре, если после первых пяти рассказанных анекдотов не услышит женский смех.
В общем, я тоже веселился от этой перепалки, разглядывая в бинокль рыночную площадь и пытаясь рассмотреть того самого легендарного для данного мира коня. Честно говоря, до сих пор не мог представить себе, как наш новенький сумеет укротить эту одичавшую зверюгу, а потом ещё и
