— Глатра? Меньшие игроки?
— Тарграэль, рыцарь смерти, которая считает себя истинным стражем Кормира. За этот титул с ней соперничает призрак принцессы Алусейр. Тот, кто послал глазного тирана напасть на нас прошлой ночью. Призрак–паук — не знаю лучшего имени для этого существа — который утверждает, что является знаменитым Вангердагастом и определённо может управлять дворцом в той же степени, что и легендарный королевский маг — статуями и прочим. Не говоря уже о сбежавшем Эльминстере и его спутнице Шторм Среброрукой, которые на протяжении нескольких лет крали магию у нас из дворца.
— Кто–нибудь из них заключил союз с амбициозной знатью, пока мы… спали? — нахмурившись, спросил Вэйнренс.
— Насколько нам известно, нет, — медленно ответила Глатра, когда все остальные промолчали, — но любой из них способен на подобную измену.
Ганрахаст фыркнул.
— Как и любая собака или пролетающий сокол. Не стоит самим создавать себе призраков и потом пугаться их. Настоящие враги и так достаточно опасны.
— У меня есть подозрения касательно одного из нас, — добавила Глатра, поднимая палец, — хотя признаю, что пока ещё моя тревога не приобрела какой–то серьёзный вес. Но мы все следуем за нашим чутьём, зудом, беспокойством… и это — самое недавнее.
Ганрахаст взмахом предложил ей продолжать.
— Озвучь свои подозрения. Пожалуйста.
— Велвин Трейсгар, — прямо ответила она. — Прошлой ночью я приказала ему поместить трёх персон под арест для дальнейшего допроса — Шторм Среброрукую, лорда Арклета Делькасла и городскую танцовщицу, которая, похоже, является потомком Эльминстера, Амарун Белую Волну. Он выполнил приказ, но затем исчез вместе с пленниками и человеком, который зовёт себя Миртом и заявляет, что он — лорд Глубоководья. Хотя это имя пользовалось большей известностью в Глубоководье около ста лет назад.
— Мы можем отбросить любые подозрения касательно боевого мага Трейсгара, — твёрдо провозгласил Ганрахаст, — и оставить его в покое, чтобы он мог действовать без помех.
Глатра подалась вперёд, чтобы взглянуть на него, и нахмурилась.
— Почему?
— Я посоветовался с Вангердагастом — или тем, что от него осталось — и в этом мы достигли согласия, — резко ответил королевский маг. — Больше ни о чём не спрашивайте.
Вокруг всего стола взлетели вверх брови, но Глатра просто запрокинула голову и спросила в потолок:
— Наступит ли однажды день, когда кто–нибудь
— Вангердагаст поклялся посвятить свою жизнь служению Кормиру, и он по–прежнему охраняет Кормир. Руководствуясь мудростью и опытом, с которыми мы не можем тягаться, — тихо ответил Ганрахаст. — В этом отношении ещё какое–то время я намерен ему доверять.
— Какое?
— Посмотрим.
Погреб начинал напоминать тюремную камеру. Мэншун расхаживал по нему, лелея тёмные мысли.
Он вернулся в тело Сронтера, который питал склонность к подобным мрачным раздумьям — но заполняющее Мэншуна беспокойство принадлежало ему самому.
Он не мог отыскать ни следа Мрелдрейка или Тарграэль — или Талан!
Посмеет ли он проникнуть обратно в разум младшего сенешаля Корлета Фентабля, используя одного из своих кучеров, которые каждый день привозили во дворец продукты, чтобы достичь Фентабля? И узнать с его помощью текущие мысли Короны?
Или настало время залечь на дно, вообще не приближаясь ко дворцу? Он мог вместо этого заново оценить боевых магов и присмотреться к тем, которых сможет изолировать и уничтожить или разрушить их репутацию с помощью скандала — обманом или провокацией.
Ничего не делать и позволить другим захватить власть шло вразрез с его желаниями — даже необходимость вернуть созерцателей в укрытие в погребе его разозлила — но, возможно, на следующие несколько месяцев это был наилучший курс действий. Он мог использовать Дардулкина, чтобы сохранять присмотр за некоторыми амбициозными дворянами…
С мрачным чувством Мэншун кивнул.
Он снова поддался жажде напрямую участвовать в происходящем, и результаты были катастрофическими.
Два созерцателя мертвы, взамен — ничего, и он едва не выдал своё присутствие. Во всяком случае, подозрений может оказаться достаточно, чтобы боевые маги стали его выслеживать.
Нет, лучше всего было на какое–то время затаиться и держать созерцателей в укрытии.
