Закопайте Эльминстера поглубже

— Прошло слишком много лет, — радостно отозвался Мирт. — Я привык быть лордом Хелдерстоуном, да.

Илланс кивнул.

— Тогда ты должен помнить, что должен мне весьма внушительную сумму. Семь сотен тысяч золотых львов, если быть точным. Не говоря уже о дополнительных десяти тысячах за каждый год со времени твоего займа. Который был двадцать девять лет назад.

— Да?

— Ты это оспариваешь?

— Нет.

— Хорошо. Тогда ты также должен вспомнить, что вся сумма подлежит оплате в том случае, если ты когда–либо вернёшься в Кормир. Что ты, очевидно, и сделал. Возможно, потому что тебе в спешке пришлось покидать Сембию благодаря какому–нибудь новому врагу — и ты посчитал меня менее опасным.

— Да.

— Я слышал, что ты в Сюзейле уже почти десять дней. Но мне пришлось узнать это от других, потому что от тебя я никакой весточки не получил. Ты не связался со мной сразу же по приезду в город, чтобы предложить возмещение своего займа, несмотря на то, что такой поступок с твоей стороны был одним из условий нашего соглашения. Мне больно, Ролигус. Больно. Почти так же больно, как все эти годы, что я жил в нужде без своего золота. Оно звало меня, Ролигус, пока я скаредничал, экономил и обходился без денег… но я находил скудное утешение в том, что моё золото по крайней мере находится в руках честного человека, справедливого человека. Соперника, кто–то даже может сказать — врага, но честного человека.

Илланс начал расхаживать из стороны в сторону, тяжело дыша. Волшебник на заднем плане улыбался и наслаждался представлением.

— Я честный человек, — с готовностью согласился Мирт.

Илланс остановился.

— О? Ты так утверждаешь? Почему же ты нарушил наш уговор, вернувшись в славный Сюзейл, чтобы жить, как декаданствующий король, выпивая бочонок за бочонком и ночь за ночью кувыркаясь на надушенных простынях с доступными девками, не сообщив при этом мне ни слова? Поскольку я не вижу здесь поступка честного человека. Я вижу наглое поведение жулика.

— Нет–нет! — запростестовал Мирт, пытаясь попробовать свои путы на прочность так, чтобы не было заметно. Боги внизу, какими же они оказались тугими. Он был связан, как мясо для запекания — и точно так же обречён. — Ничего подобного!

— От повторения ложь не становится убедительнее, — холодно ответил Илланс, взмахнув рукой. — Достаточно. Я надеялся на мольбы, на отчаянные предложения в обмен на жизнь — или хотя бы сохранение некоторых конечностей — но ты, похоже, превратился в какого–то радостного полудурка. Так что слушай свою судьбу — пятеро моих головорезов будут пытать тебя, пока ты не выдашь не только место, где спрятано золото, которое ты мне должен, но и местонахождение всей твоей собственности и богатства. Всего. Если ты останешься жив, мы посадим тебя на судно до Западных Врат, где тебя высадят, голого и сломленного, в доках, чтобы посмотреть, как ты будешь выживать в этой прекрасной яме с гадюками.

— Н-но ты же отослал их, — остроумно заметил Мирт.

Илланс улыбнулся.

— О, они возвратятся. Как только закончат забавляться с твоей служанкой в соседней комнате.

Он злобно ухмыльнулся.

— На самом деле она твоя жена, не так ли? Носит сапфиры, да? О, да, я ожидаю их возвращения. Но мы не должны торопить моих верных клинков… их там пятеро.

Мирт впервые позволил себе принять испуганный вид. Его песенка была спета. Кольцо железной стражи, что дала ему Шторм, защищало от металлического оружия — до тех пор, разумеется, пока его не снимут — но было множество других способов причинить человеку боль. Зажарив живьём или сломав большую часть костей, к примеру.

— И откуда тебе знать, что я не солгу? — спросил он. — Не пошлю тебя прямиком в одну ловушку за другой?

Илланс улыбнулся, сжав губы в тонкую линию.

— Этот нанятый маг скажет мне, если ты солжёшь. И будет держать тебя живым и в сознании, чтобы ты мог насладиться каждым мгновением боли.

Волшебник торжественно подмигнул Мирту. Затем он повернулся к двери, в которой исчезли телохранители, и позвал:

— Подруга, ты закончила?

Дверь открылась и внутрь вошла Шторм, волоча за собой за горло бесчувственное тело самого крупного из головорезов.

Она была босоногой и окровавленной, платье разодрано на куски, которые цеплялись к её телу в основном из–за пропитавшей их крови — но она ухмылялась.

— Закончила, — просто ответила она, пересекая комнату. Позади неё, в дверном проёме, можно было разглядеть других телохранителей, разбросанных по комнате, которую она покинула.