когда хватают оружие по тревоге. Подобные заклятья можно было встретить ниже в башне, на лестнице, ведущей наверх, а не на самих верхних этажах.
Если, конечно, за те долгие годы, что Тарграэль отдыхала в своей гробнице, в мозги высших рангов кормирских волшебников, солдат и её товарищей–старших рыцарей не закрался ещё больший идиотизм, чем она считала возможным.
Ни в первой, ни во второй камере Ночного Шлема не было, хотя она приобрела полезную троицу кинжалов в ножнах на запястьях и голени — но шлем сразу же бросился ей в глаза в третьей.
Она быстро огляделась вокруг, выискивая ловушки, сигнализацию или стражей–пауков с парализующим укусом, ничего не увидела — и взяла шлем.
Ничего не случилось.
С напряжённым волнением Тарграэль осторожно осмотрела шлем, чтобы убедиться, что внутри ничего нет — например, клинка, установленного, чтобы перерезать горло носителю, или острых шипов, покрытых подозрительными субстанциями. Ничего.
Она вот уже сотню лет не нуждалась в воздухе, но подняв шлем, поняла, что пытается задержать дыхание. С неожиданным нетерпением она надела его на голову и сквозь щели для глаз посмотрела на комнату вокруг.
Ничего не произошло. Тишина.
Полная тишина. Вечное пение, тихое, на грани слышимости, которое звучало в её голове с самого первого вторжения Мэншуна, исчезло.
Исчезло.
Она была свободна.
По–настоящему свободна.
Она оборвала поводок и могла следовать собственным желаниям. Снова подобающим образом служить Кормиру.
Теперь она могла открыть охоту на Мэншуна. И на Эльминстера, и на некомпетентных идиотов при дворе, нынешних царедворцев и боевых магов — большая часть из них, от простых пажей до самой верхушки, была сплошными предателями и дураками, которые одним своим существованием подвергали Кормир опасности.
Да, она была свободна снова быть собой. Не рабыней архимага, а стражем Кормира.
Единственным стражем Кормира. Его последним настоящим знаменосцем. Каждая мысль, каждое проведённое ею мгновение снова были посвящены взвешенным деяниям, которые приведут Кормир к новому величию. Безразличная к сантиментам и вредоносной преданности традициям или дому Обарскиров или чему–либо другому. Она будет бесстрастным агентом Лесного королевства.
Если, конечно, снова не встретит эту суку Алусейр.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДА НАЧНЁТСЯ
Эльминстер решил, что это был очень долгий день.
Юная девушка, чьё тело он занимал, была куда крепче и выносливей, чем он сам когда–либо, но прямо сейчас она устала и страдала от боли в ногах.
Каждый шаг отзывался болью; её уже давно шатало; и даже если бы внезапно её жизнь стала зависеть от необходимости как можно быстрее преодолеть дистанцию до, скажем, вон того дерева… то жизнь Амарун Белой Волны кончилась бы прямо здесь.
Он по–новому взглянул на мнение кормирцев, которые считали, что Королевский лес тянется вечно.
Эл знал, что это не так — пару раз он пересекал его, ускорив себя с помощью магии, и часто телепортировался из одного края в другой. Но путешествуя подобным образом, шаг за неуверенным шагом через густой кустарник, в стороне от торгового тракта Пути Дракона, лес определённо казался бесконечным.
До обещанного им Арклетом уютного частного поместья Делькаслов оставалось полдня пути на север, а затем ещё хорошая прогулка на запад от тракта по поросшей травой тропинке в самое сердце леса. Прогулка, которая случится завтра, поскольку пока на одной из приспособленных для стоянки придорожных полян они принялись спорить, пытаться дойти до следующей стоянки или остановиться здесь, на лес опустилась ночь.
— Остановимся здесь, — решительно заявила Шторм тоном, который ясно давал понять, что она приняла решение.
Арклет одарил её кислым взглядом, который затем перевёл на Эла.
— Значит, вы решили, да?
— Слушай, юный лорд, — ответил Эльминстер, махнув рукой на деревья впереди. — Ты сможешь в этой темноте различать, куда ставишь ногу? Как
