по–твоему, там всегда будет достаточно места, чтобы размахнуться мечом и подрубить лапы под волком, чтобы тот не вцепился тебе в горло? Потому что я рубил волков в лесах на несколько тысяч лет дольше, чем ты — и я знаю, что когда мрак настолько непроницаем, это получается скверно.
— Неудивительно, в твоём–то возрасте, — пробормотал Арклет, но со вздохом прикусил язык, пожал плечами и развел руки.
— Вы правы. Остановимся здесь.
Шторм засмеялась.
— Ну, с таким же успехом можно продолжать спорить о жизни, которую вели мы с Элом — и о наших коварных попытках впутать в неё Рун — здесь, вокруг костра, а не пробираясь вслепую по лесу во тьме.
Арклет посмотрел на неё.
Целый день, шагая по лесу в стороне от тракта, они спорили об этике и ценностях жизни на службе Мистры, которую Эл и Шторм вели большую часть прошлого века. Арклета их деяния интересовали куда больше, чем он готов был признать, но он испытывал сомнения касательно участия Амарун в этой жизни, не говоря уже о том, что она могла и его потащить следом.
— Не могли мы просто остаться в Сюзейле и голыми руками бороться с Виндстагом и его сообщниками? — спросил он. — Или выступить против этих призраков синего пламени нагишом и с повязкой на глазах? Даже это было бы безопаснее.
Шторм улыбнулась.
— Безопасность — то, как ты себя чувствуешь, а не отсутствие угрозы. Спроси свою Амарун про Талан, и посмотришь, насколько она жаждет вернуться в Сюзейл.
— Я
С дальнего края поляны раздался сухой смешок Эльминстера, прозвучавший выше, чем должен был из–за юных голосовых связок Амарун.
— Может, я и старик, парень, но со слухом у этого молодого тела всё в порядке. Раз уж об этом зашла речь, я верну тело ей, чтобы вы двое могли поцеловаться и поласкать друг друга, притворяясь, что вы одни.
Арклет сурово посмотрел на Эльминстера — по крайней мере, попытался. Ему сложно было наградить свою возлюбленную подобающе гневным и презрительным взглядом, даже когда она улыбалась кривой ухмылкой Эльминстера.
Лорд прекратил эти попытки, снова вздохнул, и опустился на колени у костровой ямы, раскладывая дрова, чтобы Шторм развела огонь. Обычно заботу об огне Делькаслы оставляли слугам; его познания заканчивались на том, что нельзя просто свалить дерево в кучу.
— Думаю, мне проще будет с этим смириться, — сказал он среброволосой леди, — когда я узнаю, кто — или что — такое Мистра. Для меня это всего лишь имя из далёкого прошлого. Мёртвая богиня, которая однажды правила или исказила всю магию.
— Тебе многое предстоит узнать, — мягко ответила Шторм.
Арклет кивнул.
— Это я охотно признаю, — он протянул её несколько расколотых на меньшие части брёвен. — Но я уже сказал об этом раньше, а вместо этого мы принялись говорить о текущей политике Кормира.
К ним присоединилась Рун, всё ещё разговаривая голосом Эльминстера.
— Прямо сейчас политика имеет большее отношение к тебе и твоей подруге. Беседы о богах — и об этике — могут длиться всю жизнь.
Она опустилась и обняла Шторм, прижавшись грудью к её груди. Арклет зачарованно глядел, как из рта, ушей и носа Рун по щекам и шее Шторм заструилась пыль, похожая на целеустремлённые колонны муравьёв, чтобы исчезнуть в декольте среброволосого барда.
Затем он отвёл взгляд. Почему–то это казалось… неприличным.
— Вы закончили?
— Ну, Эл меня покинул, — произнесла Рун собственным голосом, потянувшись к нему, — если ты об этом. У нас есть что–нибудь перекусить?
Шторм улыбнулась.
— Доверьтесь мне. Арфисты прячут съестные припасы рядом с этими подготовленными лесниками стоянками. И вопреки тому, что вы могли слышать, в этом мире ещё
Арклет скептически кивнул.
— Можешь назвать мне хотя бы одного здесь, в Кормире?
— Разумеется, — Шторм подмигнула. — Это я.
И под её руками с жадным треском взметнулось пламя. Она осторожно подпитывала его, спокойно поднося пылающую ветку к трём разным местам, прежде чем опустить её в зажёгшийся костер, а затем встала на ноги.
— Я сейчас вернусь. Или, если хотите, могу задержаться.
— Если..? О.
К своему изумлению, Амарун почувствовала, что краснеет.