Доминик сжал на моих плечах руки и притиснул к себе. Я откинула голову и прикрыла глаза, чтобы тоже не расплакаться.
— А куда же деваются грешники, которые умирают? — поинтересовался Укомби.
— Перерождаются и остаются здесь портить жизнь другим людям, чтобы нам всем тут нелегко жилось, чтобы лишний раз думали — за что, и могли исправиться, — пояснила Ясмина, вытирая слезы. — Зачем богу создавать лишнюю нечисть, когда мы сами с ее обязанностями успешно справляемся.
— Эва, Ясмина, вам срочно необходимо отдохнуть, — непререкаемо заявил Доминик. — Вы вторые сутки в неимоверном нервном напряжении и спали урывками. Давайте на боковую.
— Надо убрать на кухне и…
Мои возражения прекратил Арджан:
— Спасибо за вкусный ужин. Посудой мы сами займемся. А вы, девочки, марш в кроватку.
Дашкан и Укомби, едва заметно ухмыляясь и пряча в глазах смешинки, наблюдали за Домиником и Арджаном. Наверняка озадачились поведением своих коллег.
Я улыбнулась, потерлась щекой о руку Доминика и послушно направилась отсыпаться. Кто бы спорил, свои силы я исчерпала. А про Ясмину и говорить нечего.
Глава 22
Я в очередной раз проснулась в поту, выпутавшись из тяжелого, кошмарного сновидения с мутными, нечеткими образами и ощущением опасности. Занявшийся за раззанавешенным окном рассвет слегка растворил темноту, сделав обычную гостиничную комнату уютнее. И высокий широкоплечий мужчина, застывший у окна, привалившись к стене плечом, только усиливал впечатление. Мой любимый мужчина…
Когда-то я уже видела Доминика таким — почти обнаженным, в серых, обтягивающих упругие ягодицы трусах, — с той разницей, что сейчас он повернулся ко мне спиной, позволяя тайком любоваться его статью. Наверное, он почувствовал мой взгляд — мускулы, словно маленькие барханы, едва заметно «покатились» по его мощной широкой спине от лопаток к длинным сильным ногам, которыми он твердо стоит на бренной земле. Правда сейчас я подметила еще одну его любопытную особенность, которую запомню навсегда: Ник, видимо, слегка нервничая, поджимает пальцы ног.
Бодрствующий туманник обернулся, блеснув сияющими глазами, и, внимательно посмотрев на меня, тихо спросил:
— Не спится, родная?
Я поморщилась, согласившись:
— Снится всякая муть.
Он глубоко вздохнул, глядя с пониманием: оба знаем, что кошмары, возможно, никогда не перестанут мучить меня. Мало того, что сама пережила за последние дни, так еще и магия зеркальщика не дает забыть старые преступления Любителя Красного, свидетелем которых я невольно стала. А чего стоят два последних убийства?..
Кто-то считает, что туман несправедливо распределяет свои дары, что возможность прожить на пару-тройку десятков лет дольше обычных людей, продлить молодость должна быть у всех. Но большинство сильных туманников по ряду причин едва ли благополучно живет дольше, как правило, «выгорая» на работе. За сомнительные подарки от Голодного тумана маги платят собственными искалеченными жизнями, отсутствием семей, маниями и фобиями или, как я — лишний раз опасаясь посмотреть на себя в зеркало, чтобы не увидеть чье-то застывшее в смертельной маске лицо.
Откинув одеяло, я поправила бретельку тонкого легкого верха пижамы, босиком прошлепала до окна и приникла к Доминику.
— Я люблю тебя, Рыжик, — шепнул он, прижимая мою голову к груди.
Я потерлась о нее щекой, наслаждаясь гладкой горячей кожей и ставшим привычным и родным запахом. И стуком — ровным биением сердца этого неповторимого и необыкновенного мужчины, которое теперь мое.
Одной рукой Доминик, зарывшись в мои волосы, массировал затылок, а второй — гладил меня по спине, забираясь под коротенький топ, спускаясь ниже, успокаивая, вызывая щемящую нежность в груди. Как же хорошо — вот так стоять и наслаждаться близостью любимого человека, без похоти и желания, а ощущая родную душу рядом, ощущая человека, который укутал меня собой, словно одеялом.
Я слегка отстранилась, положив ладони ему на грудь и посмотрев в глаза:
— Ник, я не представляю, как бы смогла пережить все это без тебя.
Он улыбнулся, взяв мое лицо в ладони и поглаживая большими пальцами скулы.
— Я эгоист.
— Да неужели? — улыбнулась и тоже потянулась к его лицу, коснуться, погладить колючие, потемневшие от пробившейся щетины щеки. — Незаметно.
