тайна! Они говорят, что во второй половине жизни ты погрузился в научные исследования, и больше ничего. Частично, это правда. Ты сам себя выслал в Триест, на северо-восточное побережье Италии, и оттуда ты наблюдал за тем, как семена войны распространяются по миру. И ты умер в 1890, за десять лет до того, как Великая Германская Империя обрушилась на соседние страны.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон облизал губы, потом поднял руку и механически провел пальцами по глубокому неровному шраму на левой щеке, оставшемуся от сомалийского копья, которое вонзилось в нее в 1855-ом.
— Я поступил так из-за того, что меня обвинили в войне? — хрипло спросил он.
— Да! — булькнул Пальмерстон.
— Нет, совсем нет, — поправил его Уайльд. — Люди ошибочно обвинили лорда Пальмерстона, и лорд Пальмерстон ошибочно обвинил тебя. Ты не представляешь все зло это мира, капитан Бёртон — ты представляешь надежду.
— То есть, ты считаешь, что я могу изменить историю?
— Именно. Лорд Пальмерстон и я знаем, что в 1914 Кроули обнаружил анормальное присутствие в Африке. И — примерно восемнадцать месяцев назад — Берти Уэллс рассказал мне, что повстречался с тобой. Вот тогда мы поняли, что произошло и как эту аберрацию — тебя — можно использовать, чтобы изменить все.
— То есть, ты хочешь чтобы я, вернувшись в 1863, подавил все реакции, которое мое прошлое вселило в меня, и, не обращая внимания на свое собственное мнение, — он повернулся к Пальмерстону, — рассказал вам все, что я видел здесь за эти пять лет?
— Расскажите мне
— В том числе и ваше нынешнее — гмм — положение?
— Я настаиваю на этом. Я должен иметь возможность умереть естественной смертью, и намного раньше.
— Прошу прощения, — вздохнул Бёртон, — но это не сработает.
— Почему? — спросил Уайльд.
— Конечно я сделаю то, что ты предложил, и, быть может, мне удастся создать вариант истории без войны. И, если повезет, я буду в нем жить. Однако здесь не изменится ничего. Вас не сотрет из реальности, и вы не проснетесь в новом мире. В то мгновение, когда я поступлю по-другому, начнется новая ветвь истории, параллельная этой.
— То есть, для нас нет надежды?
— Если я правильно понимаю работу времени, есть только один способ изменить будущее, которое вас ждет: надо что-нибудь изменить в прошлом не покидая настоящего — как будто ты сидишь на ветке дерева и пилишь ствол за собой.
— А разве это не то же самое?
— Попросить кого-то в прошлом совершить действие не то же самое, что сделать его самому.
— Капитан, ты подразумеваешь, что время и история полностью субъективны.
— Да, сейчас я склоняюсь именно к этому.
В это мгновение раздался стук в дверь и масаи сунул голову в комнату.
— Вы должны немедленно уходить, — сказал он. — Они на пути сюда. Они собираются перевести лорда Пальмерстона на
Уайльд кивнул и стражник исчез.
— Не разрешайте им увезти меня!
— Город вскоре будет уничтожен, сэр, — сказал Уайльд. — Несколько избранных попытаются улизнуть на сфере. Похоже, вы будете среди них.
Какое-то мгновение Пальмерстон молчал, а потом заговорил:
— Бертон, сделайте так, как мы договорились. Тогда, по меньшей мере, появится другой мир, лучший, и мистер Уайльд и я умрем, зная, что другие версии нас прожили лучшую жизнь.
Бёртон поглядел на Уайльда, который кивнул и сказал:
— Мы должны идти.
— Погодите! — приказал Пальмерстон. — Бёртон, я не доверяю вам. Вы должны доказать свою преданность.
— Как?
— Подчиниться моему последнему приказу. Не задавая вопросов!
— И что я должен сделать?
— Я получаю такое интенсивное евгеническое лечение, что не могу умереть естественной смертью. Этот дьявол Кроули — чертов вампир! — кормится моей ментальной энергией, подпитывая свою медиумную силу. Я ненавижу и его и свое положение. Возьмите ваш пистолет и выстрелите мне в голову.
Бёртон, не колеблясь, вытащил револьвер, поднял его ко лбу Пальмерстона и, посмотрев в глаза бывшего премьер-министра, нажал на курок.
