Экспедиция в Лунные Горы

Покс дернула крылом и прощебетала:

— Вонючий самогонщик!

Бёртон взглянул на часы на каминной полке. Полвторого.

Быстро вытершись, он бросился в гардеробную, натянул свободные белые штаны и рубашку, завернулся в джуббу — длинное полотно, которое он носил во время паломничества в Мекку, а сейчас использовал как ночную рубашку. Скользнул в остроконечные арабские тапочки и намотал тюрбан на мокрые волосы.

К двум часам, когда ванна была убрана и манильская черуту закурена, он сел в любимое кресло и стал обдумывать свой странный сон. Многого в нем он не понимал — странный стеклянный стол, почти не обставленная комната, в которой он стоял, слова, которые бормотал Эдвард Оксфорд — тем не менее, все касалось ужасающе реальным.

Неужели я видел далекое будущее? То, которое было перед тем, как Оксфорд изменил время?

С улицы послышался кашель парового мотора и грохот колес. Он встал, подошел к окну и выглянул наружу как раз тогда, когда перед домом остановился бронированный передвижной замок лорда Пальмерстона.

Бёртон спустился вниз и открыл парадную дверь.

Пальмерстон уже стоял на крыльце вместе с Грегори Хэйром и Дамьеном Бёрном, его страннорабочими.

— Вы считаете это подходящим нарядом, капитан Бёртон? — спросил премьер-министр.

— Для двух часов ночи? Да, сэр, — ответил Бёртон, отодвигаясь в сторону и освобождая проход. — А вы считаете это время подходящим для визитов?

— Все часы подходят для того, чтобы служить Империи.

— Вверх по лестнице, пожалуйста.

Закрыв дверь, Бёртон последовал за ними вверх по лестнице, отметив, что, как всегда, люди премьер-министра одеты в вызывающе старомодные костюмы.

— Когда я в последний раз видел эту комнату, — сказал Пальмерстон, входя в заставленную книжными шкафами студию, — она была полностью разрушена.

— Вы имеете в иду тот случай, когда на нас напали, и вы прятались в моей кладовке? — ответил Бёртон.

— Успокойтесь, капитан. Давайте не будем наступать друг другу на больные мозоли.

Пальмерстон положил шляпу на вешалку и снял замшевые перчатки. Его ногти оказались подчеркнуто белыми. Он не стал снимать застегнутый на все пуговицы бархатный сюртук, но слегка ослабил его и уселся в любимое кресло Бёртона и скрестил ноги. Потом вынул серебряную табакерку и сказал:

— Мы должны поговорить. Я охотно приехал бы пораньше, но днем по улицам не проедешь.

Бёрк и Хэйр уселись за столом. Бёртон устроился напротив премьер-министра, который спросил:

— Ваша экспедиция готова к отъезду?

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо. Все идет гладко?

— Да. Если не считать двух покушений на мою жизнь, в результате одного из которых погиб мой хороший друг Томас Бендиш.

Пальмерстон резко наклонился вперед.

— Что вы такое говорите?

— Человек по имени Питер Пимлико пытался отравить меня. Его нанял один пруссак по имени Отто Штайнрюк; а потом задушил, чтобы он ничего не сказал. Кроме того сегодня вечером в меня кто-то стрелял.

Дамьен Бёрк, высокий, горбатый и совершенно лысый, коснулся своих исключительно длинных бакенбард, известные как «Бакенбарды Пикадилли», прочистил горло и спросил: — Капитан Бёртон, вы узнали что-нибудь об этом немце?

— Немного. Он очень полный, носит большие усы, его ногти скорее похожи на когти и он курит табак марки Каутабак.

Бёрк посмотрел на Грегори Хэйра, невысокого и мускулистого, с белыми волосами и широким решительным лицом.

— Ага, — сказал он. — Вы согласны, мистер Хэйр?

— Совершенно согласен, мистер Бёрк, — ответил Хэйр. — Ага.

— Вы что-нибудь знаете о нем? — спросил Бёртон.

— Да, — ответил Бёрк. — Я считаю, что этого немца зовут не Отто Штайнрюк. Почти наверняка это фальшивое имя. Под ваше описание подходит печально знаменитый прусский шпион по имени граф Фердинанд фон Цеппелин. Если вы помните, именно он в прошлом году помог Ричарду Спрюсу и его коллегам-евгеникам убежать из страны. Очень опасный человек, капитан.

Бёртон кивнул.

— И, похоже, он очень не хочет, чтобы я летел в Африку. И, я уверен, он все еще работает со Спрюсом.